Оттепель

– Ха. Ой тебя по касательной ранили, не ной! И всё‑таки, нам есть что обсудить. Я, знаешь ли, гораздо дольше тебя во всём этом дерьме, я нужен тебе, как источник информации. Ну и…, разве не каждый преследует свои цели, разве нет? Ты вот тоже, далеко не святоша…

– Замолчи, – тихо перебил его я, непроизвольно закатив глаза.

Если Илья Фёдорович прознает, будут проблемы. Но… Выгонять живого человека на мороз, в таком состоянии, тоже как‑то неправильно. Подойдя к окну, я осмотрел окрестности. Вроде никого, и всё же кто знает, что скрывается за углом в тёмной, неосвещённой улице.

– Я понимаю, что ставлю тебя в непростое положение, особенно после того случая…

– Какой догадливый.

– Да никто даже не подумает искать меня здесь: после всех наших тёрок, только сумасшедший дал бы убежище, – широко улыбаясь заключил он, поднявшись на ноги. На полу образовалась небольшая лужа крови, и я, тяжело выдохнув посмотрел на него ещё раз.

 

Дружок не из слабых, раз умудрился извернуться от ареста, да ещё и до меня добрался, не притянув хвост. Один на один он раздавит меня как хренову букашку, мне бы не помешал такой союзник…

 

– Кровь сам убирать будешь, – коротко закончил я, и ушёл на кухню, чтобы нагреть воды для чая.

 

Михаилу, само собой нужен врач, но в наших обстоятельствах придётся довольствоваться остатками какой‑то марли, скорее всего даже не моей, и спиртом.

 

После некоторых неумелых манипуляций, нам удалось остановить кровотечение, и парень устроился на диване.

 

Сомневаюсь, что прийти сюда было единственным вариантом. Имея таких друзей, не обратиться к ним за помощью? Странно. Ещё и заявился безоружным, смелости ему не занимать. А мне не стоит расслабляться, кто знает, что этот чёрт способен ещё выкинуть.

 

Утром я с трудом растолкал спящего Мишу. У него сильный жар и слабость, что абсолютно естественно.

 

Пусть сегодня отлёживается, а я подумаю, что делать дальше. Может и правда, чего полезного расскажет.

– Мне нужно к Илье Фёдоровичу, он наверняка уже знает о твоём побеге. Спрошу хоть, какие дальнейшие планы и решу, как лучше будет поступить.

– Стой! – подорвался Михаил. – Что бы он тебе не сказал, не выдавай меня. Понимаю, свалился на голову не пойми как, самому тошно, но поверь, мы в одной лодке.

– Угу, – промычав про себя, я вышел в коридор одеваться.

– А на что тебя старикан взял? Ну вот, на самом деле: видно, что не деньгами, выглядишь как бедный родственник. Неужели правду говорят, в тюрьме успел побывать?

– Тебя это не касается. Я пошёл.

Захлопнув дверь, я на всякий случай запер квартиру на все имеющиеся замки. Хотел не отсвечивать лишний раз, но, как всегда, влез в ещё большие неприятности.

Илья Фёдорович, кто бы сомневался, в скверном настроении и понятно почему.

 

Выслушивая возмущения в сторону охранки и всех возможных непричастных, я решил, что помогу Михаилу покинуть город. Даже если это решение самое идиотское из всех принимаемых мною. В этом, единственной проблемой станет добраться до вокзала незамеченным, да и железная дорога ближе, чем пристань. Шансов будет больше избежать патрулей.

– Никольский! Ну почему ты его не пришиб?! Видишь, сколько проблем теперь из‑за тебя!

 

Босс так сильно кричит, что у меня на почве недосыпа разболелась голова.

– Почему из‑за меня‑то сразу? – Отведя в сторону взгляд, тихо возмутился я.

– Немедленно найди паршивца и убей! Всё. Он доигрался, надоело!

– Это, конечно, ваши дела… Но мне кажется в этом нет необходимости. Михаил находится не в том положении, чтобы доставлять вам неприятности, а у меня много другой работы.

– Вот ты чёрт драный, не много ли себе позволять начал, а? Исполняй приказы!

– Конечно‑конечно, – отмахнувшись, я поспешил покинуть его душный кабинет. Насквозь пропитанный сигаретным дымом.

После похищения он всё ещё слишком дёрганый, много выпивает по вечерам, а утром срывается на каждого, кто под руку попадёт. Такой большой дядька, и не умеет себя в руках держать. Мне, если честно, с тех пор самому бывает страшно, во многом из‑за чувства потери контроля.

 

Это уже не карманные кражи, понятное дело, одними пинками не отделаешься.

 

Никто из них не говорит правду друг о друге целиком, но есть стойкое ощущение, что Миша не самый плохой человек. Если в моём мире, такое определение, вообще можно отнести к людям.

Дома всё в порядке. Гость мирно спит на диване, так безобидно, без сюрпризов.

– Миша, просыпайся, – потрепав его за плечо, проговорил я и пошёл на кухню.

– Ай! – дёрнулся он, подняв голову с подушки. – О, вернулся. Старик в бешенстве, да?

– Сегодня вечером ты должен уйти. Уезжай как можно дальше отсюда, я знаю путь, по которому доберёмся до железной дороги, а дальше – сам.

 

– Саш, я тебя понял. Как думаешь, свидимся ещё? – ловко подскочив на ноги, усмехнулся он.

– Надеюсь нет, – устало пробормотал я налив две чашки чая.

До вечера мы старались больше не общаться. Объяснения уже ни к чему, а ему стоит отдохнуть и настроиться на предстоящую поездку. Не завидую, но и помочь больше нечем. Илья Фёдорович говорил на эмоциях, я уверен, он остынет и оставит вскоре Михаила в покое, но до тех пор ему лучше исчезнуть.

В ночи, под тусклыми уличными фонарями мы прошли первый переулок и остановились в тени соседнего здания. Его рана больше не кровоточит, но жар так и не спал за день. Двигаться пришлось неспешно, с остановками. И как только показался вокзал, я, ничего не сказав напоследок, ушёл в обратном направлении, быстро скрывшись среди деревьев.

Оставшуюся ночь меня терзала тревога. Видел ли нас кто‑нибудь, узнает ли босс о моём поступке.