Оттепель

Наливая пятую кружку чая, я услышал шорох со стороны коридора и подойдя ближе увидел лежавший конверт у двери. Редко мне приходит почта, скорее никогда, если не считать недавней, едино разовой ситуации.

 

Хм… Это же… Из дома? Такими неразборчивыми каракулями написать мог только… Хм, Семён.

 

Мачехе, на всякий случай, я как‑то оставлял адрес этой квартиры, но судя по почерку, писала не она.

 

Понять содержание не особо получилось, но в груди тяжело защемило. Может это всё бред, но вдруг действительно случилось что‑то плохое… Что вынудило его просить помощи.

 

С самого раннего утра я решил лично всё проверить, потому отложив дела направился первым поездом в деревню.

 

Почему‑то на пути к дому, я всегда ощущаю непреодолимый страх. Внутри всё начинает дребезжать, вынуждая развернуться и убежать прочь. «Таким, ты никому не нужен», что‑то в этом роде, ведь даже пьянки отца оказались не настолько позорны, чем‑то чудовище, которым стал я. И если вредные привычки бросить можно, то убийства, громоздким валуном будут тянуться за мной до конца жизни.

 

Одно дело понимать головой, какую совершил ошибку, как это неправильно, но лучше не думать, что было бы, прими я иное решение. Пять безнадёжно долгих лет в Сибири, за то, чего не делал. Просто, потому что сволочи решают за нас словно мы марионетки.

 

Наведывался ведь сюда не так давно, и ничего не предвещало. Дверь открыта настежь, и это в такую‑то погоду. Имею ли право вмешиваться в дела семьи, к которой больше не имею отношения? Но Семён, сделал столько действий как для ребёнка, ради того, чтобы послать письмо.

 

Изнутри послышался неразборчивый рёв пьяного отца, и первая игла воспоминаний тут же вогналась глубоко в грудь. Этот тон, голос. Кажется, что от него я никогда не слышал ничего другого.

 

Медленно переступив порог, посмотрел по сторонам и увидел на кухне его, сидевшего за столом. Ничуть не изменился, только старше стал. Гораздо старше. На столе валялись какие‑то, странного вида помои, две бутылки без этикетки с известной жидкостью внутри, а рядом, в этом хаосе облокотилась о стену мачеха с отёкшим, бурым синяком на лице.

– А ты ещё кто такой?! – зарычал мужчина, подняв на меня залитые спиртом глаза. – Э! Вали отсюда.

– Какая же мразь.

– Чего‑о?! Ты чё хамить сюда припёрся выродок! – пошатываясь, отец поднялся и наваливаясь пошёл прямо на меня, тяжело выдыхая, понёс на неустойчивых ногах свою тушку.

 

Сделав шаг назад, я махнул ему, призывая идти следом на улицу. Семёна нигде не видно, но скорее всего он прячется дабы не видеть этого дерьма.

– Саша, не надо! – закричала перепуганная женщина, подорвавшись следом за нами.

– Не вмешивайтесь, – сквозь зубы прошипел я, и подхватив отца за руку, силой потащил на улицу. Тот, что‑то пробурчал, но не растеряв задора перед предстоящими разборками, бодро попытался замахнуться здоровенным кулаком.

 

Пьяные движения слишком предсказуемы, и увернувшись от прямого удара, я толкнул его коленом в живот, повалив на грязную землю.

– Вот ведь, сыночек, – закряхтел он, пытаясь встать на ноги, чего я ему сделать не позволил, со всей силы ударив ногой в бок.

– Узнал? Сволочь – задержав дыхание, я изо всех сил пытался унять дрожь, доставая из заднего кармана свой браунинг. – Знаешь, что это за вещица? – наклонившись ближе к нему, тихо спросил я и навёл ствол в голову отца.

 

Сколько лет я мечтал высказать всё, что о нём думаю, но теперь понимаю, насколько бессмысленным будет наш диалог. Он даже не сразу узнал меня!

 

Нажав на курок в нескольких сантиметров от его охреневшего лица, я почувствовал, как тело мужчины обмякло от страха, а стеклянные глаза словно навыкате, не моргая смотрели на меня. Похоже, в эту секунду к нему ненадолго успело вернуться сознание.

– Выдыхай. О тебя ещё и руки марать, много чести.

 

Спрятав пистолет, я вернулся в дом, и бегло осмотревшись нашёл мачеху с Семёном. Он вырвался из рук матери, и резво подскочив с места, вцепился мне в рукав пальто со всех своих детских сил.

– Всё хорошо, ты молодец, – осторожно улыбнувшись, сказал я, погладив мальчика по голове. Но переведя взгляд обратно на женщину, во мне вспыхнула новая волна злости.

– У меня нет слов, Зоя Андреевна. На себя плевать, но Сёма ещё не может себя защитить! Ждёте, пока сможет?

 

Она пристыженно опустила глаза, и сползла вниз по стене, громко зарыдав в голос. Отец осторожно прокрался на кухню, всё так же бешено смотря на меня, и плотно закрыл за собой дверь.

– А что ты предлагаешь!? – вдруг крикнула мачеха, не поднимая лица с колен. – Нам идти некуда!

 

Поджав губы, я сдержался чтобы не ответить на эти, совершенно не трогающие истерики. Мне тоже некуда было идти. Я тоже умирал от голода и холода, молясь, чтобы всё поскорее закончилось.

– Можете пожить у меня.

 

Женщину шокировало внезапное предложение, настолько, что спорить она не стала, уйдя собирать незначительные пожитки. Отец носа так и не показал, полностью игнорируя происходящее, похоже заливает пережитый стресс.

 

А я, подхватив мальчика на руки, сказал, что мы будем ждать мачеху на вокзале, и уверенно покинул это место. Теперь уже зная, что вижу эти стены, и некудышного родителя, в последний раз.