Оттепель

Ещё сон этот дурацкий. Брат… Исключать такое не могу, и он просил моей помощи. Но отсюда я всё равно ничего не смогу сделать. Как будто нарочно всё сводиться к принятию сомнительной сделки.

 

Нет‑нет‑нет. Ни за что. Как бы сладко не звучали его речи, а кроется в них, нечто по‑настоящему жуткое.

 

***

 

Вечером, на выходе из столовой меня остановил охранник под предлогом проверки. Процедура обычная и не редкая, поэтому я спокойно отошёл в сторону, дожидаясь пока заключённых разведут по камерам.

– Ты дурак!? – толкнув меня к стене, прошептал парень в форме, осматриваясь по сторонам. – Почему не свалил, когда предложили такую возможность?

– О чём вы…

– Соглашаться нужно, идиот. Думаешь, если примерный такой, не сгноят? Илья Фёдорович хороший человек, он поможет.

– Не совсем понимаю, зачем вы говорите мне это всё, но принимать такие серьёзные решения хотелось бы самостоятельно.

Да уж. Кто бы сомневался, что многие заодно с подобными, неприятными типами. Интересно только, какого это, знать, что мне предложили, видеть ежедневно последствия, но продолжать участвовать в происходящем повсеместно безумии.

 

В камеру я вернулся разбитым и потерянным. Одно дело, когда головой понимаешь к чему могут привести такого рода сделки. Да и не смогу я физически совершать то, о чём он намекал. Но… Свобода. Одно слово – «согласен», и прочь отсюда! Блин…

– Сань, – лениво потянувшись окликнул Андрей. – А расскажи, как вы, шпана, на улице‑то выживаете?

– А? – подняв голову, я посмотрел на мужчину, а потом на железную дверь в проходе… – Бывает, дают подработку. Чаще всего портовые просят помочь в загрузке, отгрузке. Мы за такое берёмся, несмотря на то что платят они меньше, чем стоит буханка хлеба. Зато есть возможность пережить морозы внутри корабля. Если не хочешь умереть от голода приходиться вытягивать у зевак кошельки, стягивать украшения… Мы просто не знаем как по‑другому. Охотнее возьмут в дом блохастого кота, а нас лишь сторонятся и гоняют.

 

Ребята иногда умирают… Ещё вчера вы вместе, засыпая, делились своими мыслями или мечтали, а на утро он ледяной, и не дышит, – шмыгнув носом, я улёгся на подушку, пряча проступающие из глаз слёзы. – Мы сами друг другу могилы роем. Сами сооружаем кресты, на которых вырезаем их имена… Никто не должен так уходить.

– И при такой судьбе, вы всё равно хватаетесь за любую возможность выжить. Сашка, в этом есть хоть какой‑то смысл?

– Я не знаю… – прошептал я, из последних сил сдерживая дрожь в голосе.

 

Мы и сами ежедневно задавались такими вопросами, но никто даже не думал опускать руки.

– Вы спрашивали, почему я здесь оказался. Это был один из тех дней, когда пришло время пополнять запасы еды. У каждого свои роли. Мне хорошо удавались карманные кражи, поэтому я занялся тем, чем умею. Тот человек выглядел обычно. Ничем не выделялся, хотя вёл себя настороженно. Такое поведение должно было смутить, но я продолжил. И дождавшись удобного момента потянулся за долгожданным бумажником… А у него выпал пистолет, все кто шёл рядом обернулись на звук. Я не успел среагировать, замерев с украденным в руках. Мужчина мгновенно вышел из себя, схватил меня за шею, повалил на землю и начал душить у всех на глазах. Помню, что было нечем дышать, не получалось отбиться. Он убил бы меня! За сраный бумажник. Я практически потерял сознание, и зачем‑то схватился за этот чёртов пистолет, – Андрей затушил свет в камере, и я замолчал, ожидая пока пройдёт вся охрана. В отбой мы не имеем права разговаривать между собой, но не существует человека, способного соблюсти абсолютно все правила.

– Ты чё, убил его, да? – шёпотом спросил собеседник, как только шаги удалились.

– Нет, – так же тихо ответил я. – Но на следующий день нагрянула охранка в наш схрон, меня арестовали. В общем, этим мужчиной оказался не просто прохожий, а офицер из высших чинов. На суде все как один утверждали, что я выстрелил и обокрал его! Все требовали высшей меры. Я чуть не умер там от страха, но судья дал пять лет, здесь.

– Вот те повезло как, малой. Сухим из воды вылез иль в рубашке родился, уж не знаю. А говорил не везёт, а вот неспроста сжалились. Есть места хуже, поверь мне старику, – зевая проговорил Андрей, отворачиваясь лицом к стене.

 

Я тоже решил последовать его примеру и закрутившись в плед, закрыл глаза.

Всё меняется даже в сновидениях. Нет больше прежней лёгкости и света, осталась только бескрайняя серость и ледяная метель, режущая кожу с каждым порывом ветра. Чувствую, как в душе что‑то надломилось… И похоже – это только начало.

 

Вдалеке опять промелькнул одинокий образ маленького мальчика, но в этот раз подходить к нему не хотелось. Он тоже заметил меня, но отвернулся спиной, начав постепенно отдаляться.

Сильный ветер продолжал пробирать до самых костей. Время как будто замедлилось, можно рассмотреть каждую падающую снежинку. Сердце сжалось так сильно, что перехватило дыхание и обрывисто задышав я снова проснулся прибитым к кровати не в силах пошевелиться.

 

Утро продолжилось как обычно со стука дубинки по дверям камеры. Неделю назад я бы даже задумываться не стал о том, где мог бы оказаться сегодня… Этот мужчина правда может вытащить меня отсюда? А смогу ли я, вернуть тот огромный долг за свободу.

 

Подобный шаг станет началом необратимого, и если только дам слабину, если не получиться выдержать… Передумать возможности не будет. И кто вообще ответит за все преступления? Я ведь своими руками – это даже в голове никак не вырисовывается, что уж говорить о реальности.

 

Спустя несколько дней я попросил охранника договориться о ещё одной встрече с мужчиной. Она станет решающей в моих противоречиях. Все риски понимаю, осознаю, но мысли о свободе буквально сводят с ума. Когда понимаешь, что одно слово, и каторга останется позади, не можешь думать ни о чём больше.

Через неделю моя просьба была удовлетворена. В этот раз местом встречи стала комната для посещений, в которой я оказался впервые. Некоторым, за примерное поведение позволяют раз в год увидеться с близкими, буквально на пару часов. Само собой, меня навещать некому.