По дороге из битого стекла

– Хватит! – резкий, неожиданный и громкий окрик Клименкова заставил Шилина в недоумении замолчать. Алексей встал с места и стукнул по столу кулаком, – Мы сейчас говорим о рабочих моментах, Геннадий Юрьевич, а своё личное отношение к жене недопустимо показывать вот так при всех, – Алексей смотрит на Шилина бесстрашным упрямым взглядом, от чего Шилин неожиданно теряется, а Клименков продолжает, – Вы сами, прежде всего, показываете, что вам не важна субординация и дисциплина. Лора Дмитриевна добросовестно исполняет обязанности в отличие от Павла Игнатьевича, который посчитал допустимым присвоить чужие зарплаты себе лично.

– Да как ты можешь, молоко ещё на губах не обсохло! – высоким визгливым голосом закричал главный бухгалтер.

– Я не оправдываю преступников, но и вы виноваты в том, что произошло, – Алексей не обращает внимание на злой и хмурый взгляд начальника, на визгливые истеричные возгласы бухгалтера, – За нарушение дисциплины есть штрафы, но вы не в праве вообще оставлять работников без заработка!

– Так! Стоп! Тихо всем, я сказал! – Шилин тоже поднимается с места и смотрит прямо в глаза Клименкову. Так они стоят в полной тишине несколько секунд, меряясь моральными силами друг с другом. Алексей не отводит взгляд, не идёт на погашение конфликта. Наконец Геннадий Юрьевич снова садится на удобный стул с мягкой спинкой и говорит:

– Я оценил твоё упрямство, Клименков. Такие люди мне нужны. Ты искренне переживаешь за судьбу моего прииска. Но, предупреждаю – не зарывайся. Ни на минуту не забывай, что главный здесь я. Совещание окончено. Все свободны, – и повернувшись в сторону секретаря, – Таисия Петровна, сегодня не нужно протокола.

И уже в коридоре, когда все разошлись, Шилин окликает своего бывшего начальника отдела безопасности, заводит его в свой кабинет и говорит:

– Этот новенький, который сейчас вместо тебя… Присмотри за ним повнимательнее.

Эдуард Степанович приободряется сразу же на глазах. Он всё ещё нужен своему хозяину! Всё ещё нужен!

– Он, что, уже успел влюбиться в Лору? Дурачок… Ну, какой дурачок! – пренебрежительно‑откровенно продолжает Шилин.

– Похоже на то, – согласно кивает головой Эдуард Степанович, желая во всём, даже в самой мелочи, угодить хозяину.

– Паж и его королева, – глумливо усмехается Шилин, – Лора любит ролевые игры. Только вот игрушек своих часто меняет. Ты вот что, – уже серьёзно обращается Геннадий Юрьевич к своему бывшему начальнику отдела безопасности, а в данный момент – просто рядовому охраннику, – Присмотри за ними, – и уточняет, хотя то, о чём он просит в уточнении не нуждается, – За Лорой и Клименковым. За ними обоими.

– Конечно, конечно! Присмотрю. Вы меня знаете, не подведу, – с готовностью соглашается Криничный. Он не может, не в силах скрыть злорадное чувство радости, охватившее его от деликатной просьбы хозяина. Такую просьбу хозяин может попросить не у каждого, а только у самых надёжных, испытанных временем людей, таких как он, Эдуард Степанович Криничный.

– Я знаю, что ты справишься. Ничего не пропустишь, – снисходительно отвечает Шилин.

 

– Лора, я так не могу, – произнёс Иван, наблюдая, как молодая женщина раздевается. – Ты такая… такая нежная, – выдохнул он. – А я тебя в гараже буду… как уличную девку.

Лора сняла платье и осталась в ослепительно белом кружевном нижнем белье. Она прошагала на каблуках к своей брошенной на полу сумке, нагнулась, предоставляя парню смотреть на свои соблазнительные ягодицы в ажурных трусиках, достала из сумки белое хлопковое одеяло и бросила на старый диван.

– Какой же ты зануда, – усмехнулась она. – Вот перед тобой почти обнажённая женщина, готовая стать твоей. Да любой другой на твоём месте уже бы отрахал меня. Ну, скажи, нравлюсь я тебе или нет?

– Нравишься, Лора, – нервно выдохнул парень. – Ты любому понравишься. Но я не могу так, без чувств.

– Не надо чувства, не вздумай даже влюбляться в меня, парень, – произносит молодая женщина холодно, её глаза сузились. – Просто трахай меня, как сучку. И всё. Не сдерживай себя, бери меня, как хочешь.

– Я не могу грубо с женщинами, – возражает Иван, не двигаясь с места.

– А придётся постараться, – возразила Лора. – Я так хочу, меня только такой секс возбуждает.

Она скинула туфли, растелила одеяло на диване и встала на четвереньки, призывно повиливая бёдрами.

Парень не выдержал, его тело предательски напряглось, он почувствовал напряжение, почти боль в паху. Иван присел рядом и осторожно рукой отодвинул ткань на трусиках, обнажая нежные розовые складки между ног. Он провёл по ним пальцами, Лора громко застонала, дёрнулась, начала извиваться. Она была уже влажная. Губы парня прислонились к её плечу.

– Ну, пожалуйста, – в нетерпении взмолилась она. – Возьми меня, неужели это так сложно?!

– Ладно, – усмехнулся Иван, стягивая белую рубашку, которую он специально надел перед её приходом, после того, как сходил в душ, и расстёгивая ширинку на брюках. Он резко развернул Лору к себе лицом и стянул с неё нижнее бельё, затем широко раздвинул её ноги и, подняв их к её животу, вошёл в её горячее мокрое лоно. Женщина застонала, парень ровными движениями глубоко входил в неё. Лора откинулась на диван, она поскуливала от удовольствия.

– Боже, Лора… какая ты чувственная, – невольно восхитился Иван.

– Сделай мне больно, – внезапно попросила она.

Парень усмехнулся и обхватил зубами твёрдый коричневый сосок, легонько прикусив его.

– Ударь меня, – ещё больше заводилась Лора.

– Лора, ты что, ненормальная? – не выдержал Иван, отстраняясь от неё. Молодая женщина поняла, что перегнула палку. Она вскочила, потянулась к одежде парня, брошенной рядом в угол дивана и, вытащив ремень из его брюк, протянула его Ивану.

– Лора, успокойся, я никогда не ударю женщину, – с раздражением говорит Иван, чувствуя, как его возбуждение исчезает мгновенно, уступая место отвращению и досаде. Грубость его никогда не возбуждала, наоборот, убивала желание.

Лора же, напротив, казалось, не заметила произошедшей в Иване перемене и продолжала настаивать на своём:

– Ну, пожалуйста, Иван, свяжи мне крепко руки. Ну, же возьми меня грубо.

Парень обречённо вздохнул, осторожно взял тонкие нежные запястья и, стараясь сильно не натягивать, связал их ремнём. При этом, когда он проделывал все эти действия, у него возникло ощущения эффекта дежа вю. Где‑то он уже видел всё это… Связывание… Шибари… Ах, да. Мила… Та злосчастная фотоссесия, с которой всё и началось. Все круги ада, его и Милы…

– Нет, Иван, ты не понял. Сильней свяжи, так, чтобы мне больно было.

Парень терпеливо развязал ремень, происходящее нравилось ему всё меньше и меньше, он вообще жалел, что ввязался во всё это. И со злостью и раздражением резко скрутил ремень на её запястьях.

– Да, так … – выдохнула Лора. Она часто и возбуждённо задышала, – А теперь возьми меня сзади, если я буду кричать, не обращай внимания.

– Ну, уж нет, хватит, – возмутился парень. – С меня достаточно, я ухожу!

– Нет, пожалуйста, нет, Иван, прости! – взмолилась Лора. – Просто возьми меня, по‑ нормальному. Обещаю, я не буду ничего больше требовать.