По струнам души

Отец запрещал мне играть на ней, мечтал, чтобы я стал спортсменом. Он был сильно удивлен, когда узнал, что я продолжил заниматься. Тогда, два года назад, впервые выступил на сцене в школе, и меня заметила одна независимая студия. Я начал дополнительно заниматься вокалом, это было тяжело из‑за нагрузки в школе – по уговору с отцом я не имел права бросать футбол и сдавать позиции. А когда знакомые отца вопреки его мнению позвали меня выступить на их небольшом празднике, у меня появился инвестор. Я не знаю, кто он. От его имени руководит менеджер Глеб. Неизвестный был согласен помочь с развитием, если я сколочу группу.

Еще несколько месяцев формировался костяк. Мрачный Мирон, добрый и простодушный Славик, охотник до женских сердец и при этом жуткий лентяй Валера и я как лидер группы. Примерно столько же мы привыкали друг к другу и сыгрывались. Сложнее было притираться друг к другу, учитывая разные темпераменты. Мрак так и остался как бы с нами, но сам по себе.

– Ух, чувствую, зажжем сегодня. – Слэв нетерпеливо ходил туда‑сюда за кулисами. Ремешок гитары уже перекинут через плечо.

– О да, – подошел Вал, – новый альбом «Дотянуться до звезд» шикарен. Девочки так и липну… – Он испуганно заметил мой предостерегающий взгляд и скосил глаза на Еву. – Фанаты, говорю, в восторге.

Моя девушка улыбнулась. Она всегда так мило улыбается.

– Да, мне он тоже понравился.

– Готовность две минуты! – раздался голос, и ди‑джей с дредами достал беспроводной микрофон.

– Давай, – с улыбкой забрал его и настроился, глубоко вдохнул, подержал воздух в легких секунд пять, затем выдохнул. – Эй, кто‑то по нам соскучился, – я начал заводить толпу. – Но, кажется, недостаточно сильно. Я не слышу вас, дайте шум!

Из‑за стенки раздались крики фанатов. Радостное «у‑у‑у‑у» вперемешку с девичьим визгом. По полу отдается вибрация, как если бы толпа начала прыгать. Включились прожекторы на сцене.

– Ребята, пора. – Я кивнул своей группе.

Мы одним рывком выскочили под многочисленные взгляды.

«Дотянуться до звезд» и правда мой самый вдохновленный альбом. Наверное, потому что у нас с Евой все наконец‑то наладилось в жизни в тот год, и она была… моей путеводной звездой. Освещала мою жизнь.

Как я вообще жил без нее?

Зазвенели струны, Мрак начал неистово колотить по барабанам. Адреналин поднялся до максимума. Ты будто под кайфом, но при этой трезвый как стеклышко. И это чувство не отпускает весь концерт. Оно передается от тебя всем, и вот вы уже вместе поете так полюбившуюся песню.

Когда в твою сторону люди направляют свет мобильных фонариков, ты уже не видишь их лиц. Теперь толпа становится чем‑то единым. Она общий организм, который подпевает, орет и прыгает. Тянется к тебе, как мотыльки на свет. И ты даришь им этот свет в своих песнях.

– Просто будь рядом, просто сойди со звезд. Ты мой свет, ты мой последний поезд… – поет зал.

А я кайфую.

Когда твое творение находит симпатию, это серьезно трогает. И вот сейчас зал медленно качает вспышками телефонов из стороны в сторону. Они помнят ее наизусть, и каждый поет от души. И песня приобретает огромную значимость, поддерживаемая этой кучей голосов.

Мой голос стал растворяться в них. Скосив взгляд, я заметил, как мечтательно смотрит в темноту зала Слэв, как улыбается с другой стороны Вал. Даже Мрак более сосредоточен, чем обычно. Он запойно стучит по тарелкам и мембране барабана.

Этот концерт должен пройти безупречно …

Звук отрубился. Свет тоже.

Мы еще играли по инерции несколько секунд, но без включенной аппаратуры звук был еле слышным. Затем и мы остановились, смотря только вперед – на свет телефонных фонариков, которые теперь не были направлены прямо на нас, а растерянно метались по сторонам и потолку.

– Всем лечь на пол!

Из прохода в зале появилась группа ОМОНа вместе с резко включенным общим светом. Будто ты лежал ночью, играл в телефон, но зашла мама и включила свет, чтобы тебя спалить. Шок примерно такой же, как и не привыкшие к яркому свету глаза.

Ошеломленные посетители стали в панике метаться и кричать. Перед сценой и по всему помещению началась давка. Но с учетом того, что выход был оккупирован, ребята начали лезть к нам. И тогда группа ОМОНовцев, что уже забралась на балконы ВИП‑ов, сбросила один большой прожектор на сцену, отпугивая от нее ребят. Он чуть не придавил меня, хорошо рефлексы отличные.

Мысль «Что они здесь делают?!» была обогнана другой: «Где Ева?! С ней все в порядке?»

Я приподнялся и посмотрел за кулисы. И увидел лишь спину: ее утаскивал куда‑то Мрак.

Какого хрена?!

Перелез через местами искрящий прожектор. Как меня не закоротило, не имею ни малейшего понятия, я действовал чисто на эмоциях. Мне хотелось догнать и вырвать ее от него. Потому что бежать сейчас тупо, второй выход по‑любому перекрыт, и этот дурень ведет ее под другую группу в форме ОМОНа. И если эти наигрались еще в зале, то тем не хватает свежего мяса. Работа отца однажды столкнула меня с этими людьми, никому не пожелаю.

– Мирон! – Я выкрикнул имя барабанщика, и тот дернулся и застыл. Мою девочку он крепко держал за запястье. Но я не успел ничего сделать или сказать, сзади повалили те из зала, и меня очень быстро скрутили.

– НЕТ! – Я вырывался. – Дайте мне дойти до нее! Черт, Ева!

Но при приеме на работу у этих парней отключили чувства. Один удар прикладом, и я перестал дергаться. Мир погрузился во тьму…

Очнулся я примерно через несколько часов. За окошком камеры стояла полная луна. Голова трещала и раскалывалась надвое. Место удара ныло. Рядом со мной на другой лавочке лежал Славик, а рядом с ним Валера. На мой глухой стон они отреагировали весьма оживленно, подбегая и присаживаясь рядом.

– Чувак, ты как? – Слэв приложил руку к моему лбу.

– Дурак, что ли? – зашипел на него Вал. – У него что, грипп? Ты температуру меряешь.

Я усмехнулся.

– Да всего лишь припечатали по башке. Но все не так хреново, как могло быть. Где мы и сколько?

– Часа четыре‑пять, у нас мобилы отжали. – Валера сел на место. – Не знаю, с какого хрена эта облава еще и в наш концерт. Вот гудеть теперь будут …

– Черный пиар, это только плюсом нам будет, не об этом думай. – Я медленно сел. – Поразмышляй о том, когда нас отсюда отпустят к чертям собачьим. Мирона и Евы с нами нет.

– А, слышал, их другой фургон увез, – отмахнулся Славик и подтянул колени к подбородку, обхватив ноги руками. Теперь он почти был похож на один большой, темный колобок. Весьма грустное тесто.

– Эй, нас скоро вытащат, не век же здесь сидеть. Тем более мы ничего не сделали, – попытался его приободрить.