Подчини меня нежно

– Мастер и господин – это одно и то же? – спросила я, чтобы хоть как‑то скрыть свое смущение за непринужденным, как мне тогда казалось, разговором.

– Нет, малыш, – ответил Макс, снисходительно глядя чуть сверху – он сидел рядом, гораздо ближе, чем это могло бы считаться приличным, хотя и не касался меня пока, – Господин – это каждый дом, кто хочет так называться. А на мастеров у нас в клубе сдают экзамены.

– А сабмиссивы‑мастера есть?

– Да. Мы называем их сладкими малышками. Или просто сладостями, если коротко.

– Ты с такими привык иметь дело?

– В основном, да.

Веселый светловолосый бармен с фигурой спортсмена поставил передо мной бокал, слегка наклоняясь вперед через стойку:

– Привет, малышка. Как зовут?

– Лиза, – еле слышно прошептала я, смущаясь от прямого взгляда на мою грудь, едва прикрытую чертовым платьем‑тряпочкой.

– Красивые грудки. Можно потрогать, Макс?

– Нет, она новенькая, не пугай, – отрезал мой дом, когда я слегка вздрогнула, и приобнял за плечи, – без паники, саба. Ты со мной. Дыши.

– Макс, ты с новичком? – хмыкнул бармен, ловко орудуя шейкером. – Я думал, прежде розовый снег увижу.

– Бывает, – неопределенно пожал плечами мой спутник, и его теплые пальцы неожиданно коснулись моего подбородка:

– Готова немного поиграть?

– Да, – ответила я, но так испуганно, что сама себе не поверила. Теперь, в этом людном помещении, под десятками взглядов, я вовсе не была уверена, что смогу получить удовольствие от сексуальных игр.

– Давай начнем с простого, – не сдержав сардоническую улыбку, предложил он. – Я приказываю – ты выполняешь.

– Да, господин.

– Умница. Бери свой стакан и пей. А потом смотри в зал и говори мне все, что приходит в голову. Глоток – смотришь – говоришь – глоток – говоришь. Но молчать можно только пока пьешь. Ясно?

– Да, господин, – сказала я, схватила бокал и принялась не спеша пить, не отнимая бокал от губ, пока не опустошила его наполовину. Говорить с ним о происходящем в зале? О боже. О боже. Мне проще было бы сделать ему минет у всех на виду, честно.

В зале чего только не происходило. Ближе всего к нам стоял закованный в цепи мужчина у столба. Его партнерша – женщина‑доминант, секла его плетью, на мой взгляд, совершенно немилосердно. Парень, весь покрытый потом, дрожал и постанывал. Но район его гениталий, обтянутый мягкими, ничего не скрывающими штанами, демонстрировал возбуждение.

– Ужасно противно на него смотреть, – призналась я и перевела взгляд дальше.

Следующая картина, напротив, заставила меня сглотнуть и сдвинуть колени. Очень красивая юная девушка со связанными руками стояла на коленях перед здоровенным парнем и делала ему минет в то время, как второй парень, стоя за ее спиной, периодически шлепал ее по спине и ягодицам стеком.

Судорожно сжав стакан, я второпях поднесла его к губам и снова стала пить, старательно отводя глаза от девушки. Но Макс, наблюдавший все это время за моим лицом, не был настроен позволить мне скрывать эмоции.

– Как тебе вторая сцена? – спросил он, теперь изучая взглядом мои соски, предательски затвердевшие.

– Возбуждает, – призналась я, жутко краснея.

– Хорошо, – еле слышно согласился он. – Дальше.

Дальше было еще хуже. Девушка на столе с широко раздвинутыми и зафиксированными ногами – и парень в медицинской маске, «прощупывающий» ее изнутри.

– Не мое, – сказала я, в полной уверенности, что отвечаю искренне, но Макс качнул головой, не принимая ответа:

– Посмотри еще раз.

Нахмурившись, я снова взглянула на ту пару. Меня пугало то, насколько глубоко в ней была почти целая кисть парня – это даже вызывало легкую тошноту. Но переведя взгляд на ее лицо, я поняла, что саба в полном экстазе. И еще мне нравилась ее поза.

– Если бы он делал что‑то другое…

– Что, например?

– Я не знаю.

– Врешь. Дому нельзя врать, саба. Попробуй еще раз.

– Я не могу, – умоляюще попросила я, и на глаза даже навернулись слезы.

Губ Макса коснулась легкая улыбка:

– Хорошо. Тогда выбирай: ты можешь подумать и сказать, какие фантазии у тебя возникают по мотивам этой сцены либо получить наказание.

– Какое?

– Узнаешь, если выберешь его, – улыбнулся он во весь рот.

Я прикрыла глаза. Это был не выбор, а какой‑то обман. Но мое тело недвусмысленно откликалось на тепло его руки, мягко поглаживающей мое плечо, и соблазн оказался нестерпимым.

– Хорошо, накажи меня, – сдалась я.

– На «вы», саба. И это последнее предупреждение.

– Да, господин.

– Умница, – сказал он и, слегка переместившись, внезапно обхватил мои бедра ладонями и поднял, усадив на стойку.

Мои глаза расширились, и паника мгновенно охватила все тело. Он не предупреждал, что выставит меня на всеобщее обозрение. Поймав на себе несколько заинтересованных взглядов мужчин, которые пили у бара со своими сабами и в одиночку, я задергалась:

– Господин… пожалуйста…

– Тихо. Тихо, – сказал он, подходя еще ближе, чтобы заключить меня в кольцо своих рук, – В чем дело?

– Я не могу, когда все смотрят.

– Ты даже не знаешь, что мы будем делать.

Когда его аргумент дошел до моего почти отключенного сознания, я немного расслабилась. В самом деле. С чего я взяла, что со мной будут делать то же, что с той женщиной? О боже. Кажется, я гораздо впечатлительнее, чем думала о себе.

– Лучше? – спросил он, внимательно и спокойно глядя прямо в лицо. Ему хотелось доверять.

– Да, – прошептала я.

– Смотри только на меня. Понятно?

– Да.