Подневольный Алмаз

Не успел я ответить, как перед моими глазами мелькнуло что‑то яркое. Проследил взглядом, это был мяч, который упал прямо в клумбу, и за ним, вальяжной походкой прошествовал тигр.

Шейх проследил за моим взглядом и уже было поднялся с места, когда мы оба увидели белокурую девчушку в майке и шортах, босую, шлёпающую тоненькими длинными ножками по плитке. Шейх тяжело вздохнул. А что ему оставалось…

М‑да… в таком виде у нас не ходят даже дома и уж точно я не должен был увидеть это создание в таком виде.

– Стой‑стой, Тами! Не ходи в клумбу… меня мама убьёт, я тебе точно говорю. Ну всё, видишь, что мы наделали, теперь точно убьёт, мы же поломали её цветы…

Девочка разговаривала с тигром, а тот смотрел на неё преданным взглядом.

– Хм… Странный окрас у него… необычный, что это за тигр? – спросил я у шейха.

– Бенгальский. Это самка, мы её взяли в годовалом возрасте, у неё генетический сбой – она не развивается, ей уже двенадцать лет, а выглядит как тигр‑подросток.

Меня очень заинтересовала тигрица, люблю животных, в нашей стране не редкость, кто предпочитает заводить диких животных в доме.

Я поднялся со своего места и пошёл к той клумбе, где дочь шейха пыталась реанимировать погибшие цветы.

– Альмаса!

Она резко повернула голову, глядя на отца выпученными глазами.

– Ой! Папочка я… я нечаянно.

Наконец я переключил свой взгляд на девочку, нельзя было не отметить, что у неё необычайная внешность, глаза и цвет волос поражают. Её глаза… цвет которых описать сложно, проще написать на холсте. Голубой, холодный с серым оттенком, их глубина – это космос. Я не могу оторвать своего взгляда, но и понимаю, что неприлично столь пристально смотреть на девочку, но ничего с собой поделать не могу. Ресницы и брови немного темнее волос, а они у неё настолько светлые, что некоторые пряди кажутся платиновыми и лёгкими волнами доходят до талии. Крайне редкое создание… Её красота сравнима разве что с редким Алмазом.

– Поздоровайся, Маса… где твои манеры… – недовольно произнёс шейх.

– Ой! Простите… Здравствуйте! – выпрямив спину и сложив у бёдер ладони, ответила девочка.

– Здравствуй, Альмаса…

Тигрица издала недружественный рык. Девочка погладила её, призывая успокоиться, и она легла у ног хозяйки.

– Это твоя тигрица?

– Да, моя.

– Красивая.

– Благодарю Вас. Она мой друг! – ответила девочка. – А Вы кто? Как Вас зовут? Я Вас раньше у нас не видела.

Её прямолинейность заставила меня усмехнуться, мне понравилась смелость девчушки, а вот любопытство – нет.

– Я твой будущий король, принц Адам, – ответил ей, протягивая руку, рассматривая глубину её светлых глаз.

– А я Альмаса, дочь шейха, и я принцесса, – гордо заявила мне, вкладывая свою крошечную ладонь в мою, вновь вызвав у меня усмешку.

– Очень приятно, «Алмаз»… Твои родители не ошиблись, при выборе имени.

– Забирай Тами и идите в дом… – сказал отец Альмасы.

Шейху не понравилось, что я прикоснулся к его дочери… У нас не положено, чтобы мужчина даже через рукопожатие дотрагивался до девушки, девочки… не имеет значения, если ты не муж и не родственник.

Я проследил взглядом за худенькой девочкой, волосы которой струились по спине и солнечные блики играли на прядях. Заложив руки за спину, повернулся к шейху.

– Сколько твоей дочери лет?

– Кому… Альмасе?

– А у тебя есть ещё дочь?

– Нет. Дочь одна.

– Ну… и сколько ей?

– Одиннадцать.

– Умгу… так и думал.

«Десять лет… прекрасная разница в возрасте», – подумал я.

– Когда ей исполнится двадцать, я женюсь на ней, это моё решение, – сказал и посмотрел на шейха.

– Эмир… может, не будем тор…

– Я никогда не меняю своих решений. Договорённость остаётся в силе. Ты же помнишь о ней?

– Да, эмир.

– Альмаса должна получить образование до двадцати лет.

Я уже шёл к выходу, но остановился и, повернувшись к шейху, сказал:

– Амирхан… смотри в оба за моим Алмазом, у этого Алмаза только один огранщик…

*Адам – ударение на первую гласную

*Илам – вымышленное государство. (прим. автора).

Глава 2 Альмаса.

Восемь лет спустя

– Вау! Ты бомба, детка!

– Думаешь? – спросила я у подруги, рассматривая себя в зеркало со всех сторон, стоя на высоких каблуках, в облегающем платье и с выраженным декольте. – Да, ты права, классно! Но я не пойду, меня тут же церберы вернут назад, да ещё, если увидят, доложат отцу, перевезут в пентхауз… я там одна с ума сойду.

– Ещё как пойдёшь… А вот это ты видела? – спросила Оля, трясся перед моим лицом рукой, на которую был надет парик.

– О‑о‑о… это ещё откуда?

– Да вот… помогала Лесникиной с работой, а она мне за это своё кудрявое каре под брюнетку одолжила. На целый месяц!

Я провела пальцами по парику и расплылась в улыбке, посмотрела на Олю, а та, театрально отмахнувшись, сказала:

– Начинай… можешь уже меня хвалить и говорить, какая я крутая подруга! – я засмеялась в голос и ответила:

– Ты самая крутая подруга из всех, что у меня были!

– Засчитано. А теперь давай‑ка примерим и посмотрим, зря, что ли, сидела столько и возилась с научным заданием, делая обзор на законодательство, Лесникиной. Пригнись, я помогу тебе его примерить.

Мы общими усилиями надели этот парик поправили и причесали его.

– А что… мне идёт! Как считаешь?

– Считаю, что очень!

– А теперь надевай косуху и пошли… а, нет‑нет, губы бардовым накрась, брюнеткам страсть как идёт этот цвет.

Мы захихикали.