Потанцуй со мной

– Фу, блин, убери. Как ты можешь эту дрянь есть? – кривится Свирский, а я от наслаждения прикрываю глаза и медленно жую, растягивая соленое удовольствие.

– Ммм, фантастико! – мурлычу я. – Спасибо Ирине Владимировне передавай. Они приехали уже?

– Сама ей передашь, – отрезает Мот. – Приехали вчера.

Опять это ненормальное зацикливание на благодарностях!

И я бы сейчас снова взбесилась, но мое настроение крепнет под действием серотонина, и я решаю забить и продолжить наслаждаться конфетами.

– Полегче, фиалка, а то леотард* на заднице треснет, – ржет Свирский, – не гневи лишний раз Смелковского.

– Кстати, – вытаскиваю изо рта недоеденную конфету и убираю обратно в коробку, – Моть, он опять до меня добарался, – делаю печальную гримасу, надеясь вызвать в своем парне сочувствие. – Я уверена, он не допустит меня до экзамена, – кладу руку на колено парня и начинаю медленно вырисовывать на нем незатейливые узоры. Я надеюсь, что выглядит это как заигрывание и задабривание. – Может, через Ирину Владимировну можно…

– Нет, Юль, – грубо перебивает меня Свирский и перехватывает мою руку, прижимая к своему паху, – по такой мелочи, как ваши разборки с преподом, к матери я обращаться не буду. Вопрос закрыт.

По такой мелочи?

Его девушку каждый раз на занятиях изводит какой‑то ржавый гаденыш, а он называет это мелочью? Вот так, значит?

Яростно выдергиваю руку и отворачиваюсь к окну.

Ну и пошел он! Сама справлюсь!

– Юльк, ты че, обиделась? Пыхтишь, как паровоз, – просовывает одну руку мне в волосы и мягко массирует кожу головы.

– Отвали, – буркаю я.

– Ну не обижайся, фиалка, – Матвей сильнее вдавливает педаль газа, и меня припечатывает к креслу.

Это запрещенный прием, и Свирский хорошо уведомлен об этом.

Мы несемся с запредельной скоростью по Ленинскому проспекту, и я больше не могу сдерживаться.

Открываю окно, Мот врубает колонку, и вот мои волосы уже треплет встречный ветер. Я обожаю скорость!

Вытаскиваю руку и ловлю потоки бодрящего воздуха, перекрикивая свою любимую песню.

***

– Придешь вечером на репетицию? – Матвей отпускает мои горящие от поцелуев губы и заглядывает в глаза.

Мы стоим, припарковавшись напротив моего подъезда и собирая восхищенные взгляды детей на площадке. Раньше мне тоже нравилась машина Мота. И мне льстило, что из всех девчонок нашего вуза на такой тачке увозят меня.

Сейчас же…

Наверное, я зажралась.

– Не могу, – пожимаю плечами, – зачетная неделя, Моть.

– Зубрила, – подсмеивается надо мной Свирский.

– Нет! – толкаю кулаком в плечо.

– Зубрила, зубрила! И когда теперь мы увидимся?

Пожимаю плечами.

У меня мамы‑депутата Госдумы нет, мне приходится самой сдавать зачеты и экзамены.

– Ну в субботу же на Арбате будешь? – затягивается и выпускает дым с ароматом крепкого кофе в приоткрытое окно.

Удивленно смотрю на парня.

– Не волнуйся, – усмехается Свирский, – qr‑код есть.

– Как? – подскакиваю в кресле.

Очень сложно получить злосчастное разрешение на выступление в таком «прикормленном» месте как Арбат. Молодые коллективы заранее бронируют даты, время и площадки. Очередь из желающих настолько огромна, что нужно быть чертовым везунчиком или… сыном депутата.

– Пришлось матушку напрячь, – ржет Матвей и тянется за бутылкой воды. – Юляш, подай, а?

Ну понятно.

Это же для него нужно, поэтому можно для себя и попросить. А я – не той степени важности, для которой стоит жопу рвать.

– Выходит, вы забрали чье‑то время и место? – я не разделяю энтузиазма Матвея, потому что знаю, какого пробиваться самому, не имея связей и спонсоров.

– Подвинули там каких‑то, ага, – смеется Свирский. – Ну ты че, фиалка? – замечает мою кислую физиономию и приобнимет за плечи. – Переходы в метро никто не отменял.

А мне вот не смешно.

– Ладно, Мот, пойду я, – отстегиваю ремень, – в субботу увидимся.

– Люблю тебя, малышка, – лезет за поцелуем, но неприятный осадок после нашего разговора не позволяет ответить ему.

Отстраняюсь и совсем неграциозно выпрыгиваю из тачки, на ходу бросая:

– Ага.

– Тохе привет передавай, – кричит в окно Свирский и заводит движок.

 

*Леотард – гимнастический купальник.

 

Глава 6. Константин

 

 

– Надеюсь, мы услышали друг друга, Владимир Архипович. И на будущее, внимательнее читайте договор. Моя юрисдикция закончилась тогда, когда гражданин следователь полностью прекратил уголовное дело в отношении вас, уважаемый Владимир Архипович, – поглядываю на своего стажера, сжимающего карандаш, и усмехаюсь. – А на счет компенсации потерпевшей стороне, мой вам совет – не поскупитесь и спите спокойно. Всего доброго, – нажимаю отбой и бросаю мобилу на стол.

«Гнида поганая, чтоб тебе до конца твоих дней по ночам снились кошмары», – проклинаю про себя эту паскуду и устало обхватываю голову.

– Вот сволочь, – Тимур вскакивает с кресла и остервенело жует нижнюю губу, чтобы, не дай Боже, ни ляпнуть то, что мне скорее всего не понравится. – Ему дело коротнули* вместо прошенной переквалификации, а он еще пальцы гнет, – сокрушается мой стажер. – Как у вас так получается, Константин Николаевич? – заглядывает мне в лицо, словно на нем подробно расписаны все ответы на мучащие его вопросы.