Пресыщенность ядом
– Блин, Карин, забыла, у меня уже встреча на вечер запланирована, совсем из головы вылетело.
– Или денег нет, да, Разумовская? – вмешивается Дягилева. – А мы, между прочим, для тебя с этими вон, – пренебрежительно тыкает пальцем на Карину и Олега, – старались выбрать местечко попроще.
Вика рассматривает свой маникюр, а после поднимает взгляд на меня.
– Так ты скажи, мы можем одолжить, правда, ребят? Скинемся нашей прогульщице на стейк. Тебе как, с кровью или средней прожарки? – её хохот настолько мерзкий, что хочется закрыть уши руками. – Карин, я же говорила! Она не из наших, зря ты с ней возишься. Благодетельница, блин.
Карина молчит, а я понимаю, что она никогда не станет перечить Вике. Никогда. Вот вам и новые знакомые.
Анька же поглядывает на меня с жалостью и явным сочувствием. А я смотрю сквозь Дягилеву и не могу выбить из себя и слова. Просто молчу и пялюсь в одну точку. Меня накрывает какой‑то отстранённостью, а ещё теперь я наконец начинаю понимать, от чего Аня хотела меня предостеречь.
– Отвали от неё, – Анька садится ко мне, – достала, Дягилева.
– Что ты сказала?
– За*бала ты всех!
До этого посмеивающаяся толпа затихает. Дягилева багровеет на глазах.
– Лучше сейчас же извинись, – прищуривается, – слышишь, ты!
Анька тянет вытягивает меня из аудитории.
Дягилева орёт что‑то вслед, но я не разбираю. Всё ещё в своём немом шоке. Меня никогда так не унижали. Никто и никогда не говорил мне подобных вещей. Да и за что?
Аня толкает дверь в туалет, бегло осматривается на наличие других людей.
– Пусто, – заключает, крепче сжимая мою ладонь. ‑Не реви. Она идиотка. А я тебе говорила, не общайся с ними. Со всеми, кем Дягилева крутит.
– Да она почти со всеми в группе…
– Так вот с почти всеми и не общайся. Тебе же хуже!
– Да, ты была права, ‑уныло поддакиваю.
– Конечно права. Ладно, пошли обратно, пару никто не отменял.
– Не пойду, никуда я не пойду.
– Так быстро сдалась? Ну подумаешь, посмеялись те, у кого мозга с булавку, вот беда‑то?!
– Ты не понимаешь, я… меня… такого никогда не было. Никогда.
– Ты что, из тех школьных красавиц‑отличниц? За первой партой сидела, да? А вокруг толпа парней?
– Один, – пищу, – один.
– Уже легче, – Анька смеется, – ну значит, привыкнешь, подруга, или можешь в параллель перевестись попробовать… но не думаю, что получится, у нас и так перебор по численности. В том году почти весь бюджет слили. Поэтому лучше не рыпаться и внимание к себе не привлекать.
– Не привлекать… Аня, прикрой меня, я пойду домой. Мне нужно немного переварить всё это.
– Ладно. Иди. Но лучше тебе, сейчас, вернуться. Дягилева ещё больше прицепится, если поймёт, что настолько задела.
Я думаю несколько минут, прежде чем делаю уверенный шаг обратно.
Мы возвращаемся в аудиторию, и я молча сажусь на своё место. Вика пренебрежительно смотрит мне вслед, а потом, хихикая, что‑то шепчет Арине Ольховской.
Остаток дня проходит как в тумане, и мне очень хочется поскорее сбежать домой. На большой перемене, в столовой, ко мне подсаживается какой‑то парень. Я его где‑то видела, но не могу вспомнить где… может, в первый день? Точно!
– Привет. Ты чего такая грустная? Обидел кто, только скажи, всех накажем, – ухмыляется.
– Нет, всё в порядке, – поднимаю на него глаза.
– Я Захар.
– Эля.
