Призрак Одетты. Книга седьмая

– Ты что, еще не поднимался с кровати?

– Нет. Гуляли почти до восьми утра. Жаль, что тебя с нами не было. Тут о тебе спрашивают. Думают, что ты жениться собрался.

– Очень смешно. Я кое‑что тут узнал.

– Выкладывай.

– У Лолы, пока она находилась еще в утробе матери, была сестра‑близнец. Слышал что‑то о феномене исчезнувшего близнеца?

– Слышать слышал, но подробно этот вопрос не изучал. Сейчас, подожди, пробью в Интернете.

– Короче, когда родилась Лола, вышел еще один амниотический пузырь, а в нем был неразвившийся, замерший плод – ее не рожденная сестра. Лола узнала об этом, уже будучи взрослой. Но никакого чувства вины в ней это не вызвало. Вместо этого она радуется каждому дню. Теперь понятно, почему она ведет себя так безбашенно, желая взять от жизни всё, что можно…

– Ух ты, смотри, что я нарыл, – перебил его Герман. – «Минимум десять процентов из нас живут, думая, что они одиночно рожденные, хотя на самом деле они только половинки. Современные методы исследования позволяют выявить данный феномен на ранних стадиях развития. Еще в 1945 году было обнаружено, что количество оплодотворенных яйцеклеток не соответствует количеству развивающихся эмбрионов… В случае с монозиготными близнецами дело обстоит куда сложнее. Ранее принадлежавшие одной зиготе, разделенные близнецы имеют не только внешние сходства и одинаковый кариотип, но и особую связь… Нередко такие близнецы могут слышать и предугадывать мысли друг друга. В случае, когда один из монозиготных близнецов исчезает из‑за нехватки ресурсов, то второй близнец может на подсознательном или даже сознательном уровне ощущать присутствие другой личности. Так как изначально такие близнецы принадлежат одной клетке, то следы связи с исчезнувшим близнецом могут проявляться после рождения. Это отчасти напоминает фантомные боли при ампутации конечности. Чаще всего это сказывается на социальном поведении. У таких людей нередко может быть необъяснимая депрессия и тоска, сменяющаяся внезапным подъемом настроения. Нередко у таких людей встречаются серьёзные психические нарушения из группы диссоциативных расстройств, из‑за чего складывается впечатление, что в теле одного человека живет несколько личностей…» Это как раз то, что я подозревал. Тут еще указаны некоторые свойства, могущие указывать на присутствие данного феномена. Леворукость, гениальность, лишние пальцы, аномальное расположение внутренних органов…

– Лола правша, – перебил его Яков.

– Но гениальность в ней точно есть.

– Не могу за это ручаться. Обычная заурядная пафосная девчонка.

– Тогда та, вторая, точно гений.

– Когда ты начинаешь говорить об этом, у меня в буквальном смысле шевелятся волосы на затылке.

– Да брось. Пора бы уже тебе признать, что моя теория оказалась правдивой. Твой брат – профессионал своего дела, и не надо от этого бежать. У тебя была уже фаза отрицания, теперь…

– Не надо разговаривать со мной, как со своим пациентом.

– Ладно, расслабься, – засмеялся Герман. – Просто прими добровольно тот факт, что у Лолы раздвоение личности. И ты, как самый большой неудачник, увлекся второй.

– Откуда тебе знать, что она вторая. Может быть, Лола – вторая.

– Какая теперь разница? Ты ведь не можешь всю жизнь таскаться за Лолой, ожидая, когда проявится другая ее сторона. Лола, скорее всего, контролирует вторую, поэтому она выпускает ее на свет, только когда ей это выгодно. Например, когда нужно принять участие в дебатах по биологии или написать тебе трогательное стихотворение. А вообще, если так подумать, то не жизнь, а сказка. У таких людей, как Лола, может проявиться еще и третья личность. И ты, не греша перед законом, можешь завести себе целый гарем.

– Не смешно. А вдруг в ней еще и мужчина живет…

– Ой, да брось. Не будь ханжой. Мы живем в стране, где все толерантны и все друг друга любят.

– Голова раскалывается… – тяжело протянул Яков. – Не знаю, что делать. От Лолы я устал.

– Еще бы… Полгода вы с ней вместе. Не припомню, чтобы у тебя прежде были такие долгие отношения.

– Я был бы рад с этим хоть сейчас покончить. Но как быть с той, другой?

– То есть ты теперь официально признаешь мою теорию?

– Приходится. Потому что другого объяснения я не вижу. Тут, у них дома, тоже странное творится. Мать перед ней скачет, как пудель. Малыш Павэль боится даже слово лишнее сказать. А главное – ее пони. Ночью они гуляли вместе, а сегодня он от нее чурается, как сумасшедший. Она, конечно, сослалась на то, что это он из‑за меня, но дураку ясно, что пони боится именно ее. Животных сложно провести. Это меня она за нос водит вот уже полгода.

– Что будешь теперь делать?

Яков пожал плечами в ответ, как если бы Герман его мог видеть.

– Пока не знаю. Нужно найти способ снова вызволить другую. Мне нужно хотя бы немного с ней поговорить. Может быть, она мне объяснит, как ей помочь.

– Давай как‑нибудь окрестим эту другую. А то как‑то странно мы ее называем.

– Нет, не надо. У нее наверняка есть свое имя. Я просто не спрашивал. Нужно придумать, как сделать так, чтобы она снова вышла на связь.

– Начни говорить с Лолой о биологии – о теории, которую она доказывала на дебатах. Или, может быть, начни читать ей стихи.

– Всё это дохлый номер. Я уже пробовал так делать много раз. Но она соскальзывает с темы. А потом вдруг неожиданно в час ночи присылает мне целую поэму.

– Тогда, может быть, перейдешь к простым действиям?

– Знаю, к чему ты клонишь. Этого не будет. Я не за этим сюда приехал.

– Прямо рухнуть со стула можно. Как будто ты и не мой брат вовсе, когда так говоришь. Но я почти уверен, что Лола ничего не захочет слышать о твоих планах. Она уж точно пригласила тебя на целых три дня с ночёвкой не для того, чтобы гулять по берегу и слушать стихи.

– Я не могу пойти на это с ней.

– А то что? Та, другая, обидится и никогда не выйдет из домика?

– Нет. Хватит так ерничать. Мне не нравится, когда ты говоришь о ней так, словно она одна из твоих девчат.

Голос Якова стал чуть ли не агрессивным, а Герман смог бы ощутить, что брат оскорбился, даже если бы тому ничего не нужно было говорить. Он тут же сменил тон, попросил прощения и стал говорить без привычной фамильярности:

– Если хочешь, то просто пришли мне запятую в чате, и я буду названивать тебе, чтобы у тебя была причина увернуться от ее приставаний. А если ты не ответишь, то я приеду спасать тебя, как мы это обычно делаем.

– Спасибо. Не думаю, что всё дойдет до этого. Мы, скорее всего, снова отправимся гулять к морю. И кстати, та, другая, в отличие от Лолы, не любит море. Она его боится.

– Понятно. Ладно, ты иди, а я подумаю, чем тебе помочь. Если что, я напишу тебе.