Проклятие мёртвого короля

Все как всегда. Рабочий класс живет на окраине, и эта обшарпанная общага отличается от каких‑нибудь старосоветских бараков только чуть более готичной архитектурой. А в остальном те же самые поломанные лавочки у крыльца; заплеванные палисадники с чудом недотоптанными грядками, огороженными трогательным макраме из местного варианта колючей проволоки; потертый деревянный пол и непередаваемо‑знакомый запах прошлогодних щей в общем коридоре.

Кстати, у искомого лакея дверь оказалась самая новая, приличная, с глазком и ковриком для обуви.

На стук нам неожиданно открыл не жилец, а Нандор.

– Я все формальности уладил, так что… господин Лепеш готов ответить на вопросы, хотя и без особого удовольствия, – “поприветствовал” он начальство, скользнув по нам с Адрианом недоумевающим и недовольным взглядом.

– Лучше бы они делом занимались, чем хворому человеку нервы портить, хоть вы им скажите, лорд! Мое почтение! – глухо и с легкой хрипотцой раздалось из полутемной комнаты. Потом обладатель простуженного баритона закашлялся и продолжил: – Болею я! Еще третьего дня господин управляющий меня домой отпустил. Не знаю я, как его сиятельство померли! А дурни, которые самогоном паленым потравились… дык тоже без меня все было! Тянут в рот, понимаешь, дрянь всякую, пропойцы, а я…

– Господин Лепеш, эту дрянь они взяли из вашего шкафчика, – перебил его Нандор.

– Да врут же, паскудники, как есть брешут! Этим пьяницам лишь бы нализаться, а как зенки зальют, так в пустых башках все и перемешивается. Вон давеча соседи мои, такие же…

– Так, господин Лепеш, – перебил блондин. – Не будем же мы разговаривать, стоя у порога, – он одним взглядом оценил тесноту заставленной мебелью комнаты и вполголоса сказал Адриану: – Подождете меня в машине. Из нее ни ногой. Никому не звонить и не писать, – и протянул ключи с забавным брелоком в виде стилизованной птички‑ласточки. Впрочем, на капоте его машины такой же знак, наверное, это просто фирменный брелок.

– Не мог сразу попросить в машине остаться? – негромко возмутился Адриан. – Пошли, бестолочь… Сначала в этот клоповник затащили, теперь из него выгоняют. Что за жизнь!

Я хмыкнула и пошла следом, краем глаза отмечая любопытные рожи, то и дело мелькающие в приоткрытых дверях. Ну как есть коммуналка…

И все выглядело бы серым и убогим, если бы один брюнетистый паразит не одел сегодня короткую куртку. Всегда ценила мужчин с хорошо развитыми ягодичными мышцами… и как раз такой мужчина шагал впереди меня по коридору.

Убедившись, что свидетелей нет, я откровенно облизнулась. Так бы и… черт возьми!

Видимо, флюиды плавали в воздухе, потому что в машине Адриан сразу же подсел ко мне на заднее сиденье, нежно, но властно приобнял и прошептал:

– У нас есть двадцать минут… мы же не будем просто так сидеть и скучать?

– Не будем, – согласилась я. После прогулки по коридору у меня ладони зудели от желания прикоснуться к нему.

По‑моему, парень слегка удивился, когда я обняла его и откинулась назад, на сиденье, увлекая за собой и целуя так крепко, словно это был последний поцелуй в моей жизни.

Давно я не целовалась в машине под ободряющий мяв котообразных за ближайшим кустом. Давно… Так что опыт можно и повторить.

Но когда сексуальный паршивец, уже успевший как‑то незаметно расстегнуть пуговички на моей рубашке, попытался проскользнуть под мою юбку, я решительно вернула его ладонь мне на талию – рано пока еще. В голове уже мутилось, но голос рассудка еще пробивался сквозь долгую нежность поцелуя и лихорадочную торопливость рук. И голос этот сбивчивым шепотом твердил, что я выбрала немного неправильное место и время, тем более что машина чужая, и… да. Вот именно.

Мартош вернулся в самый ответственный момент, когда я поймала горячую Адрианову руку в третий раз. И я даже не знаю, что испытала сильнее – разочарование или облегчение. Разочарование потому, что все закончилось, а облегчение потому, что следующего штурма я бы уже не выдержала и сдалась.

Когда товарищ следователь, хлопнув дверью автомобиля, уселся за руль, вид у него был задумчивый. Он, кажется, даже не обратил внимания на то, что Адриан с невозмутимым видом перебирается на переднее сиденье, а я поправляю одежду.

– Поехали обедать, – решительно объявил Мартош через минуту, встряхнувшись и заводя… ну, наверное, мотор, кто их знает, может, у него под капотом гномик педальки крутит.

– Поехали, – согласилась я. – А по дороге расскажешь, что нового узнал?

– Странно все как‑то, – пробурчал Мартош. – Соседи у него тоже недавно отравились. Так что вызвал Доната в помощь, пусть разгребают и допрашивают.

– А симптомы? – оживилась я. – Выяснили?

– Выясняют, – убедительным тоном заявил Мартош. – Но если верить свидетелю, то такие же… Мышьяк.

– Странно как‑то, – согласилась я. – Что же он, на людях опыты ставил, что ли? Я имею в виду отравителя. Этот недодушенный телок в камере похож на хладнокровного экспериментатора, как Адриан на плюшевого мишку.

Означенный непохожий обернулся с переднего сиденья и фыркнул на меня, одарив фирменным взглядом “бестолочь обыкновенная”. Я подумала секунду и показала ему язык. Есть своя прелесть в иллюзии детства.

На это Адриан очень выразительно закатил глаза к небу, в смысле к крыше автомобиля, а потом послал мне воздушный поцелуй и повернулся к другу:

– Значит, травит кто‑то другой, – совершенно серьезным голосом сказал он, словно вовсе и не строил мне только что рож и поцелуями не рассыпался.

Мартош, с преувеличенным вниманием следящий за дорогой, только хмыкнул и задумчиво пробурчал:

– Понять бы только, кто… Не виконт же Борнхольдорский преследует лакея своего кузена.

– И при этом все время немного промахивается, – согласилась я и задумалась.

Что‑то такое крутилось по краешку сознания, но что?

Так мы и думали каждый о своем, пока не вернулись в центр и Мартош не припарковался у неброской вывески какого‑то ресторанчика.

М‑да… неброская‑то она неброская, но в этой элегантной скромности больше денег, чем в любой светомузыке.

Так что милая верандочка в глубине сада порадовала нас не только уютом, но и безупречно накрахмаленными скатертями, и вежливой без подобострастия приветливостью официанта. Мне опять не дали меню, заказали на свой вкус. Когда же официант спросил, какое вино предпочитает леди в подарок от заведения – красное, белое, сухое, полусладкое, десертное, наш сыщик очень грозно на него нахмурился, уже шевельнул губами, скользнул взглядом по мне… и вздохнул. А потом промолчал, когда я заказала красное сухое.

– В какие магазины ты хотела бы попасть? – Мартош, оказывается, прекрасно запомнил мои вскользь сказанные слова. – Платья, сумочки, косметика?

– Постельное белье, принадлежности для художественно‑скульптурных работ и да… из той одежды, что ты мне подарил, я немного выросла. Особенно из нижнего белья.