Проклятие жизни и любви. Книга третья

Внешне тетя выглядела очень молодо, ведь ее обратили совсем юной. Она напоминала старшую сестру, но никак не мою тетю. Но, когда она начинала разговор с кем бы то ни было, то сразу можно было понять, какой большой жизненный опыт у нее за спиной, что заметно разнилось с ее юной внешностью.

– Я сама захотела пойти, – призналась я, слегка приподняв голову. – Я хочу знать все, что касается мамы. И какой бы горькой эта правда не была, я приму ее, – я смахнула вновь выступившие слезы и шмыгнула носом. – Но сейчас я пойду к себе, мне нужно все обдумать.

Я стала поспешно уходить, а родные смотрели мне вслед, не начиная разговор до тех пор, пока я не скрылась у них из виду.

Я понимала, что сейчас они начнут беседу на очень важную тему, ведь в моем присутствии сделать этого тетя явно бы не позволила. Поэтому, усевшись на ступеньках, я стала подслушивать их разговор.

– Талина, нам просто необходимо найти способ до окончания полнолуния, ведь после этого чары, наложенные на твою сестру, утратят свою силу, – произнес Билл озлобленно.

– Той информации, которую я смогла раздобыть, не хватает, Билл, – расстроенно проговорила тетя, слегка повысив голос.

– Том тоже не сможет долго находиться в таком состоянии, – вмешался отец. – Вербена со временем может уничтожить его совсем.

«Так вот, как они смогли усмирить бушующих», – подумала я про себя, продолжая подслушивать.

Я понимала, что такого рода поведение было недопустимо. Но что оставалось делать, если родные старались все тщательно от меня скрывать. Тогда как я по‑прежнему уверена, что ключ к возвращению мамы лежит где‑то в моем сердце. Я вновь вслушалась.

– Билл, ты изучил все книги, что я принес вчера? – спросил папа.

– Да, и даже кое‑что еще, что смог раздобыть сам. Но ничего значимого, к сожалению, не нашел. Нужно искать дальше, копать глубже, и в итоге мы сможем достичь желаемого.

– Тогда я не буду терять время, – проговорила тетя.

– Талина, стой, – воскликнул Билл вдруг (видимо, тетя переместилась). – Вот почему она никогда не дает договорить?

– Она не любит говорить, Билл, – ответил отец. – Она любит действовать.

Я поняла, что больше ничего интересного уже не услышу, поэтому медленно поднялась с лестницы и вошла в свою комнату.

Мне было очень обидно, что родные не считаются со мной. Да, я понимаю, что они стараются оберегать меня, хотят оградить от боли и мучений. Но ведь это мои испытания, уготовленные судьбой. Зачем забирать у меня то, с чем мне предназначено справиться самой?

Я села на кровать, пытаясь прогнать постоянно всплывающую в мыслях картинку лежащих на полу Зала Совета маму и Тома. Анализируя все, я пришла к выводу, что хватит мне уже сидеть и жалеть свои чувства. Я схватила телефон и стала набирать номер Леона, которого до сих пор не было дома.

– Алло, – ответил он на том конце провода.

– Леон, привет, – все еще расстроенным голосом проговорила я. – Ты где?

– Я вышел в магазин и застрял на пути домой. Здесь очень красиво, Вики, – его голос был бодр. – Тебе что‑нибудь взять?

– Нет, спасибо. Возвращайся домой, нужно поговорить.

– Может, прогуляемся…

– Хорошо, пришли мне геолокацию. Я скоро буду. Только не говори ни о чем папе, – и я сбросила.

Получив координаты, я переместилась в безлюдное место. Леон оказался в парке, он сидел на скамейке и крепко сжимал телефон в руке. Той бодрости, что совсем недавно звучала в его голосе, уже и след простыл, а на смену ей пришла заметная напряженность. Я подошла ближе, и Леон тут же убрал телефон в карман.

– Что случилось, Вики?

Я задумчиво посмотрела на него и присела рядом.

– Маму и Тома наконец‑то поймали… – начала я тихим голосом.

Леон обеспокоенно посмотрел на меня, а потом вновь отвел взгляд и хотел было что‑то сказать, но я его перебила:

– Методы папы очень жестоки, Леон…

– По‑другому их не сдержать, – только лишь ответил он.

– Тебе что‑то известно? – внутри меня все еще бушевал коктейль эмоций.

Леон поднялся со скамейки и встал передо мной. Потом медленно присел на корточки, так, что его карие с отблеском глаза оказались почти напротив моих.

– Адриан звонил, Вики. Он переживает за тебя, ведь очень любит. Ты зря сегодня настояла на своем и отправилась с ним и Биллом в подземный мир. Так тяжело видеть свою родную маму в таком состоянии и положении. Я очень тебе сочувствую.

Он закончил, и я разрыдалась. Я больше не могла сдерживать этот порыв, эту бурю, что бушевала во мне, с каждой минутой становясь все сильнее и сильнее. Леон обнял меня за плечи и прижал к себе. Его неброский парфюм я ощутила сразу, ведь обладала избирательным обонянием.

– Не держи слезы в себе, – проговорил он заботливо. – Поплачь, хоть немного полегчает…

Я освободилась от его объятий и посмотрела в сторону. Высокие раскидистые ивы, уже вновь зеленые, стоят рядком возле дорожки, сделанной из средних размеров плитняка; темно‑зеленые кусты разных фигур, тщательно выстриженные, почти до миллиметра, что не придерешься; небольшие беседки, крыши которых обвивает дикий плющ и какое‑то неизвестное мне растение. Солнце светит ярко, пригревая землю и ее обитателей мягкими лучами.

«Здесь, действительно, очень красиво», – подумала я.

– Вики, мне нужно вернуться в колледж, и я решил, что завтра поеду туда, – вдруг начал Леон и виновато опустил голову. – Тебе намного проще с экзаменами, ведь ты схватываешь все «на лету». А мне нужно успеть подтянуть еще кое‑какие предметы.

Леон все еще сидел на корточках передо мной и держал меня за руки.

«Какой же он все‑таки хороший, – вновь подумала я про себя. – А ведь я несправедлива к нему. В последнее время, когда вновь начала контактировать с семьей, я совсем перестала уделять ему время. Мои мысли вечно заняты мамой и ее проблемами, а про Леона я забыла».

Я посмотрела Леону в глаза и тут же поймала на себе его заботливый взгляд.

– Леон, прости меня, – проговорила я негромко и вновь опустила голову. – Давай прогуляемся?

Леон положительно кивнул, выпрямился и протянул мне руку. Я поднялась со скамейки, вытерла все еще блестевшие на щеках слезы, и мы медленно и безмолвно пошли по дорожке.

Когда вернулись домой, было уже темно. Я была благодарна Леону, ведь он сумел отвлечь меня от дурных мыслей. В доме отца никого не оказалось.