Проклятие жизни и любви. Книга третья

– Я пришла, чтобы помочь сестре. Позвонил Билл и сообщил, что Адамант творит самосуд прямо у тебя под носом, Адриан.

– Не смей меня упрекать или винить, – процедил папа сквозь стиснутые зубы.

– Я и не упрекаю. Но вина также лежит и на тебе. Ты раскис, хотя обязан был положить все силы на исправление ошибок. Вики скоро должна будет пройти обряд, и этого не изменить. Разве что мы все‑таки позволим Адаманту уничтожить нашу семью.

Тетя была права. Папа занимался не тем, чем надо было. Да и я забыла об обязанностях перед подземным миром и кланами, ушла с головой в человеческую жизнь и учебу. Мама всегда хотела, чтобы я вела человеческую жизнь, имела нормальных друзей, а не таких, которые убивают за то, чтобы выжить. И я сначала следовала этому, сама желала того же. Но, когда отец вновь пришел с напоминанием о обряде, о передаче бразды правления в мои руки и руки Леона, я поняла, что человеческая жизнь мне «не светит». Эти вечные склоки, вечные проблемы сверхъестественного происхождения будут преследовать меня бесконечно. Я такая, какая есть. Так получилось, что великая мощь собрана именно во мне. Но сначала нужно вернуть маму и поставить на место предателя Адаманта.

– Я прекрасно понимаю, что виноват, – произнес, наконец, папа. – И не надо мне постоянно об этом напоминать, – он виновато опустил голову.

– Папа, мы оба виноваты перед мамой, – сказала я и подошла ближе ко входу.

Размышления и разные эмоции не давали покоя. Мне нужно было собраться с мыслями и телом воедино. Но это едва удавалось. Леон заметил мое волнение.

– Ты в порядке?

– Да. Пошлите за мамой, – только лишь произнесла я.

Все последовали за мной. «Fire» – это нечто невообразимое. Демонический ад: угольно‑черные стены, грунт хрустит под ногами, словно мы идем по человеческим костям. А это могло быть именно так. Я шла впереди. Справа был папа, а слева – Билл. Остальные позади. Все шли молча.

– Что‑то подозрительно безлюдно, – прервал тишину Том.

– Некоторое время назад Адамант освободил всех, кто был заточен здесь, пообещав свободу в обмен на верную службу, – объяснил Билл.

– Откуда ты так много знаешь? – спросила Таня, насторожившись.

– Талина, даже спустя столько лет, я не перестаю изучать жизнь вампиров и подземного мира, – Билл посмотрел на нее. – Ты вот знала, что многие вампиры могут иметь потомство? Или знала о том, что в подземном мире есть еще одна тюрьма помимо «Fire»?

Таня с удивлением посмотрела на Билла и отрицательно помахала головой.

– Неужели это и правда так? – переспросил Том.

– Да, – коротко ответил брат. – Вампиризм имеет чуть ли не безграничные возможности. Просто нынешнее поколение не обращалось к корням совсем давно, и эти знания остались глубоко в прошлом…

– Ты знал об этом, Адриан? – Таня повернулась к нему лицом.

– Знал, но сейчас это невозможно, – Адриан понял, что всех заинтересовало именно первое утверждение Билла.

– Но когда‑то было возможно, – продолжил за него солист.

Я шла прямо, изредка вслушиваясь в их обсуждения. Я боялась встречи с мамой, боялась, что я вроде такая могущественная и сильная, но вдруг не выдержу этого. Несколько лет назад Том сказал мне одну фразу, которая стала ныне для меня гимном по жизни: «У каждой проблемы есть правильное решение. И найти его ты сможешь только в своём сердце».

Ах, Том. Когда мама пропала, утоляя свою невыносимую жажду крови, именно он был рядом со мной, поддерживал и защищал. Он был моей опорой. Но даже он ни разу не сказал о том, что я должна вернуть маму, возобновив с ней телепатическую связь.

Оглядываясь по сторонам, я еще больше ужасалась от вида этого места. Как там мама? Я боялась ее жажды больше, чем заточения. Но также понимала, что ей нужна наша помощь, и мы не имеем права вновь бросать ее. Я снова вслушалась в разговор родных.

– Билл, ты имеешь хоть малейшее представление, где может находиться Ирина? – спросил Том и пнул лежавший под ногами камень.

Легко можно было определить, когда Том злится: все, встречающееся на пути у его ног, мигом улетало. У каждого из родных был свой способ выплеснуть гнев: у папы это проявлялось ударом кулака в стену или в другую поверхность, тетя всегда старалась держать себя в руках, но, когда срывалась, обычно произносила: «какого чёрта». Билл тоже был сдержанным, однако, и его можно было разозлить: при этом он не издавал никаких звуков, а просто тер руку об руку. Леон же, находясь будучи человеком, проявлял свой гнев и недовольство обычными словами‑восклицаниями.

А маму всегда успокаивал телекинез. Никогда не забуду, как она перевернула весь дом, назвав этой перестановкой. Мама… Одновременно жажду встречи с ней и боюсь ее.

Продвигаясь дальше вглубь, мы все больше отдалялись от входа. Пустые камеры, безлюдная пещера и омраченный вид этого места опустошал сознание, подавляя всю оставшуюся радость и надежду. Я вновь настроилась на телепатическую связь с мамой. Ничего не изменилось: страх, жажда и гнев – вот чувства мамы в данный момент. Но сейчас я поняла, что все эти эмоции я чувствую не через телепатическую связь, не через картинку. Я чувствовала это через чтение мыслей. А это означало лишь одно: мама где‑то рядом…

Я пошатнулась. Билл, стоявший рядом, подхватил меня за руку, помогая устоять на ногах.

– В чем дело, Вики? – папа мигом оказался около меня.

– Я слышу ее. Мама где‑то здесь. Она рядом, – повторяла я, будто под гипнозом.

Том, Билл и папа стали рассматривать грунт под ногами.

– Правильно, – вдруг произнесла тетя. – Ее закопали не так давно, и это место должно быть визуально заметным.

Леон стоял рядом со мной, обняв за плечи. Он, как и я, просто наблюдал за тем, как остальные осматривают каждый сантиметр грунта «Fire». В моей голове вновь возникли возгласы мамы: они стали значительно громче и отчетливей. Зрачки принялись визуально осматривать окрестности, и мой взгляд поймал нечто, находившееся на стене: пятно выделялось среди другой поверхности, будто недавно отштукатуренный кусочек стены. Леон уловил мой пристальный взгляд и проследил его направление. Я же все стояла бездвижно и безмолвно.

– Адриан, – Леон обратился к папе, слегка повысив голос: видимо, его вдруг тоже резко одолело волнение. – Вики кое‑что увидела, – и он указал рукой на пятно в стене.

– Талина, Том, Билл, – позвал их папа, и все четверо мигом оказались около находки.

Боже, внутри каждого из них появилось смятение, проскочили явные мысли о том, что маме – одичавшей и кровожадной – скорее всего, было бы лучше оставаться там, изолированной от внешнего мира. Она осушит себя, тем самым окончательно парализует, и больше не сможет причинить никому вреда.