Проклятие жизни и любви. Книга третья

Я не могла поверить в то, что все они, без исключения, задумались об этом. Злость и ярость взяли надо мной верх: я подошла к стене и стала бить по ней кулаками. Еще не застывший грунт испачкал руки и одежду, но я усердно продолжала действовать. Остановившись, я оглянулась. Неужели никто из родных не хочет мне помочь? В чем же все‑таки дело? Да, я не знаю всего, что совершила мама за последний год, но она моя мать, и я должна ей помочь. Вновь повернувшись к стене, я с яростью ударила кулаком, и часть грунта осыпалась. Достав из кармана телефон, я включила фонарь и посветила внутрь образовавшейся в стене дыры.

Пусто! Как такое может быть? Папа, братья Стилуак, тетя и Леон медленно подошли ко мне и сами с любопытством заглянули в отверстие.

– Почему пусто? – спросила я с досадой. – Я чувствую ее. Она где‑то здесь.

Я опустила руки и присела на корточки, медленно сползая по стенке. Билл подошел к отверстию в стене и стал что‑то бормотать:

 

«Силы Тьмы, откройте то,

Что взгляду вовсе не подвластно,

Что до сих пор не знал никто,

И чьи деяния злосчастны».

 

Откуда‑то вдруг возник темный дым, пеленой заполнивший все пространство в стене. А когда этот псевдотуман осел, нашему взору открылся деревянный, грубо отесанный гроб. Папа со злостью стал разбивать стену, и через несколько минут перед нами оказался гроб целиком. Он стоял неподвижно, будто прикованный чем‑то к стене.

Том посмотрел на Билла, а следом на деревянный предмет. Билл подошел ближе и попытался открыть крышку гроба, но она была крепко прибита к каркасу. Вдруг изнутри послышался негромкий стук.

– Мама, – невольно воскликнула я, вскочила на ноги и резко махнула рукой.

Деревянная крышка разлетелась на осколки, и почти бездвижное тело мамы стало падать вперед. Папа мигом подбежал и поймал ее буквально на лету.

Этот кошмар никогда не забудется: руки мамы были искусаны до крови, кожа тела и лица посинела и отекла, и я очень удивилась, как она вообще смогла, находясь в таком состоянии, постучать в крышку. Папа не выпускал тело из рук, пристально рассматривая, но все же, спустя долгие секунд десять, медленно положил маму на пол. Ее глаза были слегка приоткрыты: я чувствовала ее слабость всем своим телом.

– Мама, – я присела на корточки и взяла ее за руку.

Мама дернулась, а после сжала мою руку крепче. Папа разжал ее и посмотрел на меня.

– Вики, сначала выберемся отсюда, а потом уже решим, как нам быть, – произнес он.

Я прочитала мысли каждого. Том смотрел на маму с искренним сожалением и желанием помочь, тетя отошла в сторону, ведь она, так же, как и я, не видела маму в нормальном состоянии с тех пор, как она обратилась. Билл стоял рядом, держа в руке пакет с донорской кровью, что сначала навело на меня страшные мысли: а вдруг мама выхватит его, осушит, а потом вновь отправится творить страшные злодеяния. Но ее тело оставалось неподвижным: видимо, мама действительно была слишком слаба. То, о чем думал папа, в данный момент мне было недоступно.

– Да, лучше бы нам отсюда побыстрее убраться, – произнес Том, прервав мои мысли.

 

Наконец мы переместились в дом, который папа снимал в Вене. Том помог отцу уложить маму на кровать. Мама была бледной, холодной, будто жизнь ее прекратилась совсем недавно. Отчасти, это так и было, ведь вампир, переставая питаться кровью, высыхает, жилы его отвердевают, по венам перестает бегать свежевыпитая кровь, и вампир превращается в обездвиженную мумию. Второй этап – это осушение. Если вампир не питался больше двух месяцев, то его кожа высыхает и трескается, начинают вылезать волосы, иногда клочьями. Из третьего этапа – голодание больше полугода – почти никто не выбирался. На третьем этапе наступает комическая смерть. Вампир все слышит, но не видит, не ощущает. Он становится трупом, обездвиженной фигурой, но все понимает где‑то внутри себя. Мозг умирает последним, и, поэтому вампир еще так долго может находиться в сознании. Это страшная картина, которую, к счастью, мне не довелось видеть ни разу. Мама же находилась сейчас на первой стадии, так как мы смогли отыскать ее незамедлительно.

То ли дело демоны. У них все не так сложно. В их жилах течет их же кровь, но тела защищены магическим заклинанием. Именно поэтому демоны бессмертны. Они рождаются, растут, но только до определенного возраста, и после не стареют. Они, будто замирают в одном возрасте, обретая великое бессмертие, что ждало и меня.

– Я принес кровь, – сказал Билл, тем самым вернув меня в реальность.

– Вы уверены, что ей нужно ее давать? – вдруг задала вопрос тетя.

– Талина, Ирину нужно вернуть в сознание, – ответил папа, но в его голосе тоже звучало сомнение. – Иначе ее жизнь может быть в опасности.

– Я понимаю, но…

– Давайте, просто свяжем ее веревками, – перебил тетю Билл и достал из рюкзака плотную бечевку.

Я ошарашено смотрела на всех них, а после перевела взгляд на маму.

– Зачем? – спросил Том, так как у меня вновь от волнения пропал дар речи.

– Том, она опасна. Да, она наша родня, она наша кровь. Но жажда Ирины непредсказуема, – Биллу пришлось немного повысить голос.

– Да, Билл, ты прав, – вдруг произнес папа. – Давай сюда эту веревку.

Билл, отложив пакеты с донорской кровью, подошел ближе к кровати, все еще держа веревку в руке. Я всё безмолвно смотрела на то, как отец и Билл перевязали маме сначала ноги, потом руки, сделали несколько оборотов вокруг кровати, чтобы закрепить веревку на поясе, а после скрепили путы магическим заклинанием. Мне было очень жаль маму, но я понимала, что слова Билла были чистой правдой.

Когда два пакета с кровью были пустыми и оказались на полу, рядом с кроватью, я заметила, как кожа мамы стала интенсивно регенерироваться, укусы исчезали на глазах, большие отёки стали спадать, возвращая коже былую упругость.

Мама открыла глаза, и карие зрачки забегали в разные стороны. Она приподняла голову и оглянулась. Осматривая всех по очереди, она вдруг остановила свой взгляд на мне.

– Мама, – вырвалось у меня еле слышно.

Но она продолжала пристально вглядываться в мое лицо, не произнося ни слова. Папа и Том подошли ближе, а Билл, Леон и тетя, наоборот, сделали несколько шагов назад.

– Ирина, как ты? – спросил Том, слегка наклонившись.

Мама сильно зажмурила глаза, а когда вновь открыла, то ее зрачки почернели. Она стала дергаться и истошно кричать. В тот момент она была похожа на умалишённого больного, содержащегося в психиатрической лечебнице.

– Вы связали меня! – вдруг прокричала она. – Какое вы на это имеете право? Мне нужна кровь! Я «Хозяйка Тьмы»! Мне нужна ваша кровь!