Проклятие жизни и любви. Книга третья

В тот момент я поняла, как же прав оказался Билл. Мама находилась не в себе. Ее разум все еще заполоняло чувство голода. На это было нелегко смотреть…

Переведя взгляд на тетю, которая, закрыв руками лицо, стояла в самом дальнем углу, я подошла к ней.

– Как нам теперь быть?

Тетя убрала руки от лица, но продолжала молчать.

– Адриан, – вдруг начал Билл, – я думаю, ты и сам понимаешь, что мы не можем освободить Ирину. Поэтому, я предлагаю оставить ее связанной. Хотя бы до тех пор, пока она не придет в себя.

Папа лишь кивнул. Я понимала его боль, его моральное состояние, ведь чувствовала в тот момент то же самое. Мое сердце разрывалось от того, что я не могу помочь маме.

– Виктория, – сказал серьезно папа. – Не подходи к ней близко, она может навредить тебе.

Я отрешенно посмотрела в глаза отцу. Неужели мама настолько сильно впала в состояние забвения, что не понимает, что я ее дочь? Я смотрю ей в глаза и вижу пустоту, которая дополнена мыслями о голоде. Я зажмурилась, отошла в сторону и села в кожаное кресло. Леон наконец‑то сдвинулся с места, подошел ко мне и присел на корточки.

– Вики, все будет хорошо. Они придумают, как ей помочь.

Но почему‑то слова Леона совсем не внушали доверия. Я еще раз взглянула на родных, которые стояли вокруг кровати, на которой лежала моя мама. Невыносимо видеть ее такой. Будто это вовсе не она, будто ее подменили, а моя настоящая мама находится где‑то в другом месте.

– Нет, Леон, – ответила я, потерев лоб. – Ничего уже не будет, как прежде. Мама теперь другая, и вряд ли есть такая сила, что вернет ей здравый рассудок.

– Не говори так, – произнес Том и подошел ко мне. – Это все та же Ирина, твоя мама… Просто она запуталась, забылась и немного… одичала.

Том пожал плечами в знак извинения за свои только что сказанные слова.

– Главное, не опускай руки, Вики. У каждой проблемы есть правильное решение. И найти его ты сможешь только в своем сердце. Не забывай об этом…

 

Прошло несколько дней, но маме не становилось лучше. Она все еще была привязана к кровати веревками, которые папа и Билл периодически подтягивали, так как мама, набравшись сил, сильно брыкалась. А защитное поле, не дававшее ей переместиться, сдерживало от побега. Порой она выкрикивала страшные слова, которые пугали меня до дрожи.

Я хотела, чтобы Леон вернулся в колледж, но он настоял на том, чтобы остаться. Он полагал, что без его поддержки мне станет хуже. И это было правдой. Да, со мной были отец и Том, Билл и тетя, но присутствие Леона было нечто другим. Только его слова по‑настоящему заставляли меня поверить в лучшее.

Я заглянула в ту комнату, где лежала мама. Она не брыкалась, не кричала, просто смирно лежала на кровати, разглядывая потолок. В предыдущие дни я не осмеливалась войти к ней, но сейчас я перешагнула порог. Мама резко повернула голову в мою сторону, и мы встретились взглядами. По моей щеке потекла слеза.

– Вики? – спустя несколько секунд, вдруг произнесла мама.

– Ты узнала меня? – спросила я, не понимая своих чувств. Во мне боролось чувство радости с чувством растерянности. Но я поспешно подошла к кровати. – Мама, неужели ты пришла в себя?

Мама смотрела на меня тем взглядом, что когда‑то был мне так дорог.

– Вики, подойди ближе, – проговорила она и попыталась протянуть ко мне руку, но тугая веревка не позволила ей этого сделать.

Мне стало жаль маму. Ее голод был суровым последствием смешивания разных сверхъестественных титулов. У меня было то же самое, но я родилась такой, в отличие от мамы.

Я понимала, что не могу освободить ее без позволения отца.

– Мама, как ты себя чувствуешь? – спросила я расстроенно.

– Вики, отвяжи меня, – вдруг проговорила мама.

– Я не могу…

– Вики, мне больно.

Я почувствовала, как подкатила волна слез, и первая из слезинок медленно покатилась по щеке. Будто под гипнозом, я наклонилась и дотронулась до тугих веревок на левой руке мамы и развязала их. После перешла на другую сторону. Мимо комнаты проходил Том. Увидев то, чем я занимаюсь, он воскликнул:

– Вики, нет! – он мигом оказался рядом и остановил меня. – Адриан, Талина, Би…

Но не успел он закончить, как мама схватила его за руку, заставив замолчать. Она пристально смотрела Тому в глаза, не отводя взгляда. Вокруг них образовалась еле заметная прозрачная пелена. После чего Том вдруг сам стал развязывать маме вторую руку.

Я поняла, в чем дело: их связь, которая когда‑то возникла по неизвестным причинам, но которую они успешно заблокировали, вдруг вновь возобновилась. В комнату подоспели Билл и папа, тети с ними не было.

– Том? – окликнул его Билл, слегка нахмурившись.

Том повернулся к брату: его глаза были заполнены чернотой, как и у мамы, которая уже стояла позади него, полностью освободившись от веревок.

– Неужели мое одиночество закончится, – проговорила мама громко. – Да ведь, Том?

Том лишь положительно кивнул.

– К сожалению, так бывает: спасают того, кому лучше быть взаперти, – продолжила мама. – Но нет, это даже к лучшему. Том долгое время скрывался от меня. Он подозревал, что я могу подчинить его своей воле… Но он не может устоять на месте, когда малышке Виктории плохо и больно.

– Мама, – проговорила я и зажмурилась. – Только не он, прошу. Я не вынесу этого…

Открыв глаза, я увидела мамину ухмылку.

– Ох, Вики. Я так долго искала себе компанию. Я не могу оставить Тома с вами. И думаю, он сам не захочет остаться. Правда, Том?

– Да, Ирина. Я буду следовать за тобой хоть на край света.

Я смотрела на Тома и уже не видела того огонька в его глазах, что был еще совсем недавно. Его подчинили себе темные чары. И теперь мне предстоит пережить еще одну потерю. Несмотря на то, что мне уже почти восемнадцать лет, я все еще нуждаюсь в поддержке. Особенно родных мне людей.

– Ирина, оставь его разум в покое, – попытался воспротивиться Билл.

– Нет, нет, Билл, – ответила мама с издевкой. – Я не управляю его разумом, я лишь позволила ему сделать то, на что он сам не решался.

– Ирина, опомнись, – папа сделал пару шагов вперед. – Мы – твоя семья. Ты должна побороть свой голод, обуздать его. Ради нас, ради Вики, – и он посмотрел в мою сторону.

Мама тоже перевела взгляд на меня. Она смотрела с сожалением, печальная гримаса присутствовала на ее красивом лице. В моей голове пронеслись мысли: «Что если папе все же удалось достучаться до ее сердца…»