Прошлогоднее Рождество. Следствие ведёт Рязанцева

– В чистоте и в тренажёрном зале, – добавил Хамов, выразительно измерив бесформенность девушки. – Как‑то так.

– Тренажерные залы не всем доступны.

Про диабет, которым страдала Ксения Бабич, знали все и старались лишний раз на тему избыточного веса девушке не намекать. Все, кроме Сергея Хамова, который был уверен, что кивки на болезнь только уловка и оправдание собственной лени.

– Так вот это и есть стимул для занятий. Причём стимул безошибочный. Чуть расслабишься, и твоя татушка поплыла. – Последняя фраза была адресована Крэзи.

– Забавная картинка из категории «трэшевых». Если не ошибаюсь, называется «Стреляный воробей». – Адольф Кторов, брошенный в центре зала белокурой подругой, внимательно следил за происходящим. Желание продемонстрировать свою осведомлённость в любом вопросе не могло оставить его в стороне от обсуждения.

– Не ошибаетесь, – хихикнула Крэзи. – Названий я не видела. По запросу «снегирь» вылетела такая птичка. Решила познакомиться с этим стилем. Называется трэш‑полька. Преобладание красного, чёрного, смешивание стилей. Мне понравилось… Думаю, что продолжу… Аккуратно, чтобы не навредить.

– Да куда уж дальше продолжать. И так всё понятно. – Чувствуя себя обделённой вниманием, Ядвига Петроградская становилась циничной и желчной.

– Ну, чтобы было… А то какая‑то незавершённость…

– Интересной книге иллюстрации не нужны, – скривилась в усмешке Ядвига, отчего стала сильнее заметна раздвоенность кончика носа. Этот досадный недостаток сводил на нет личную убеждённость в собственной неотразимости.

– Это коды для расшифровки… – миролюбиво ответила Крэзи и подтянула ткань, пряча от чужих глаз несчастную птичку.

– Если только для слепых. – Целью последней шпильки было желание поставить наконец жирную точку на теме тату. – Не пора ли горячее подавать?

– Правильно. – Тонкие каблучки туфелек застучали по ламинату.

– Я помогу, – подхватился Андрей и отправился вслед за Ланой.

– Дорогая, наверно, картинка тату? – Алик захрустел огурцом. – Много с тебя взяли?

– Пять тысяч, хотя цена в других салонах на такой размер могла быть до десяти.

– Я бы тоже себе за пятёрку сделал какую‑нибудь наколку. Например, якорь на руке с цепью и сердце, пронзённое стрелой. Или симпатичную женскую головку с приятной надписью на память… о первой любви.

– А ты романтик! Я с уважением к мужским тату отношусь.

– Может, хватит уже про тату, – буркнула Ядвига. – Мужчины не этим уважение зарабатывают.

– Стильный мужчина пахнет одеколоном, сексом и потом после фитнеса. – Сергей посмотрел на последний кусочек дорогого сыра с трюфелем на блюде, но взять его не решился.

– Или бензином и мокрой шкурой мамонта, – добавил Кторов, вальяжно развалившийся в мягком кресле. Старое, местами потёртое кресло считалось семейной реликвией Арбузовых. Кторов облюбовал его давно, полагал личным седалищем и всегда передвигал туда, где собирался расположиться. Отсидев для приличия на стуле церемониальную часть вечеринки, улучив момент, он передвинул кресло от камина к столу.

– Не знаю запаха мокрой шкуры мамонта, а где её можно понюхать? – с серьёзным видом спросил Алик.

– В Якутии, – хохотнула Крэзи, – где минус 50. Экзотика!

– Отвратно воняют, но почему‑то у женщин от этого раздуваются ноздри. – Пошутил Пивокуров.

– Жаль, что мамонты вымерли, их можно было разводить на мясо. У меня был знакомый… У него была фамилия Мамонтов.

– Мясо! Так хочется мяса! Что они там застряли?

– Может, нужна помощь? Пойду на подмогу. – Прогрохотав стулом, Ирэна Гросс тяжелой походкой вышла из гостиной и направилась в сторону кухни.

– А я три дня провела в Питере. – Воспользовавшись паузой, Ядвига решила завладеть всеобщим вниманием. – Мой романтический город… Мы излазили все музеи и окрестности. Эрмитаж, Петергоф. Картины Рериха. Летний сад. Павловское. Такие воспоминания! Может, написать о них? Моими глазами.

– А я бываю только там, где бесплатный вход, – оборвал скучный рассказ Алик, ковыряя вилкой в зубах.

– Бесплатный сыр только в мышеловке, – высокомерно бросила Петроградская.

– Надо знать способы и приёмы, как есть не только бесплатный сыр, но и осетрину с красной икрой.

– У вас это отлично получается за чужой счёт.

– У вас, Кира, тоже, – вступилась Стелла.

– Нашли время колкостями обмениваться. Рождество как‑никак. Что с вами? – Подал голос хозяин дома. – Давайте лучше выпьем. Кира, скажи какой‑нибудь интеллектуальный тост.

– Зачем? Мы всё равно ничего не поймём, что она скажет. Давай лучше я. – Альберт спешно плеснул в рюмку водки, но перестарался. Мокрое пятно расползлось по белоснежной скатерти.

– Сиди уже, – добродушно кинул в его сторону Петр. – Давай, Кира.

– Ну что ж, если позволите, вставать я не буду. – Женщина подняла лицо и посмотрела вокруг. Красиво очерченные губы тронула улыбка, но взгляд остался холодным. – Итак, милые люди, желаю вам, чтобы северный ветер приносил только хорошие вести, солнце согревало ваши сердца любовью, а небеса оберегали ваши души. Петя, пусть главным подарком тебе будет счастье! В этот водопад можно упасть только душою и выплыть обновлённым в радости и покое.

– А чё, счастье только Петьке? – прогундосил Альберт. – Мы в нём больше нуждаемся. Я вот, например, хочу, чтоб молодая, симпатичная, влюблённая в меня женщина ползала на коленях, целовала мне руки и просила взять её в жёны.

– О‑о‑о, Алик, тебе хватит, – рассмеялся Пётр. – Спасибо, Кира, за добрые пожелания.

– Я старалась… чтобы всем было понятно.

– Кто же о счастье не мечтает? Я вот тоже хочу в водопад упасть… Нет… Я, знаете, чего хочу?

– Я знаю, – Кира пригубила шампанское, оставив на бокале красный след от помады, и, наколов вилкой последнюю полоску сыра с трюфелем, переложила её себе на пустую тарелку.

– Да? Откуда? Ах да, вы же экстрасенс! Вы умеете читать чужие мысли?

– Умею. У того, кто отпускает свои мысли погулять, как вы.

– Ну и?.. – стряхнула с лифа невидимую соринку Крэзи, косясь на отражение в стеклянной дверце шкафчика.

– Вы мечтаете ничего не делать.

– Это я‑то! – вспыхнула Юля. – Да я тружусь, как пчёлка. Вы знаете, что такое ухаживать за старыми психически неуравновешенными людьми?

– Знаю. Вижу по той деформации, которая с вами происходит.

– А что со мной происходит?

– Как бы так сказать попроще, чтоб вы поняли: с кем поведёшься, того и наберёшься.

– На что вы намекаете? – Крэзи смяла салфетку и нервно бросила её в тарелку с надкушенным пирогом.