Пыль у дороги

Грионт с трудом забрался на лошадь, хотя в его состоянии лучше бы отлежаться. И конечно, вряд ли он будет на что‑то способен сегодня вечером, какая бы красавица его ни ждала, но в записке говорилось: «срочно», и интуиция подсказывала – надо ехать.

Раньше он встречался с девушками во флигеле, где теперь живет Эри. Не так чтобы часто, но за пару последних лет в его объятьях побывало немало женщин. В основном замужних, реже молоденьких. Он и остроухую тогда принял за одну из них.

Грионт хмыкнул, вдруг осознав, что с тех пор ни разу на свидании не был. Оно понятно – поездка в Ланкас, ярмарка – не до плотских утех. Но что удивляло, он и думать об этом забыл. До сегодняшней записки.

Ее принес Лин. Маленький гаденыш отказался говорить, кто передал. Попросили его, видите ли. Кто ему дороже: брат или какая‑то безымянная девица? Хотя, может, и не девица. Слово «срочно» не давало покоя.

Встреча на мельнице на закате. Никакой корзинки с едой или чего‑то подобного. Может, это и не свидание вовсе?

За размышлениями Грионт не заметил, как на горизонте показались огромные лопасти. Внутри горел свет. Осторожно спешившись и обхватив левый бок, он пошел к входу. Дверь распахнулась, и в проеме показалась знакомая фигура.

– Страйп? – удивился Грионт.

– Тише, заходи, – она нахмурила брови. – Что случилось?

– А‑а, – отмахнулся он. – Ты звала?

– У кого еще могли быть ключи, кроме дочери мельника? – Страйп удостоверилась, что за ним никто не следил, и закрыла дверь. – Думала, ты не такой дубинноголовый.

Лицо Грионта скривилось.

– Что хотела‑то?

– Ну, уж не переспать с тобой, – она рассмеялась.

Грионт закатил глаза. Из всех деревенских Страйп ему никогда не хотелось. Да лучше овцу поцеловать, чем эту мужеподобную хамку. Но раз уж она подруга Елены, то куда деваться?

– Я помочь тебе хочу, – ее голос вновь стал серьезным. – Садись и слушай.

Грионт молча устроился на ящике. Девушка так и осталась стоять.

– Твоя невеста и моя подруга сошла с ума. Я не шучу. Она ревнует тебя к вашей новой работнице и не только попросила Денни разогнать скот, сломав замки в конюшне и овчарне, но и сделала кое‑что гораздо хуже – обратилась к отцу.

– Ты хочешь сказать… – Грионт схватил ее за запястья. – Уверена?

– От нее услышала сегодня утром, – Страйп покачала головой. – Говорю же: тронулась. Не может ведь не понимать, что вредит этим не Эриал, а твоей семье.

– Это верно, – юноша растерянно схватился за голову. – Тролли болотные, что ж теперь будет?

Он вскочил.

– Надо бежать. Спасибо, правда, – и уже у выхода добавил: – Моя семья в долгу у тебя.

– Да пожалуйста, – Страйп довольно улыбнулась, глядя, как он исчез за дверью.

У нее определенно есть дар убеждать людей в своей правоте и заставлять делать то, что нужно. Спланировано на ходу, но вышло четко. Заметив у Елены искру ревности к Эриал, она сделала все, чтобы раздуть из нее пламя. Мелкие намеки, осторожные замечания. Хозяйка в печали, верный слуга Денни готов на все. Осталось подговорить его навредить Грионту и выпустить животных, а позже подбросить Эриал записку, чтобы одним махом разрушить неокрепшую дружбу. Елена, конечно, упиралась, и пришлось изрядно потрудиться. И в конюшне все чуть не сорвалось, но главное они сделали – угрозы были произнесены. На упрямую Эриал, как и ожидалось, это оказало обратное действие. Никуда она не уехала и Нюэльским ничего не сказала. Видимо, ждала возможности поговорить с Еленой, но до конца ярмарки она в любом случае отлучиться не смогла бы, а расстроенная Елена засела дома. И даже поездка с мачехой не помогла развеяться. Оставалось только дожать.

В деревне давно ходили слухи, что Натаниэль Ксандр – доносчик. Глаз, как они называют. Крайняя мера, конечно, но после всего Грионт уже не простит и под венец Елену точно не поведет. А перед ней он, с другой стороны, в долгу. Гениально.

Страйп села на ящик у стены и закинула руки за голову. Она всегда знала, что главное – это не деньги и не внешность, а то, что в голове. С Еленой они дружили чуть ли не с пеленок. Но в Грионта она влюбилась первой. Столько лет терпела, пока не поняла, что верно говорят: в любви и на войне все средства хороши. Подруг не бывает, и за свое счастье надо бороться.

 

* * *

 

Эри сидела, обняв колени руками, и смотрела на рябь на воде.

Раньше она считала, что нечеловеческое происхождение – единственная причина одиночества. Что это из‑за острых ушей Диана ненавидела ее и лишила возможности завести друзей, если не считать Рикки. Да и он, в конце концов, оказался на другом берегу. И вот сейчас она уже сомневалась. Нюэльские предложили работу, Елена протянула руку, и острые уши их не пугали. К ней отнеслись как к человеку, но этого оказалось недостаточно.

На сердце было неспокойно, и Эри мысленно перебирала, что могла сделать не так. Ответ ускользал, и напрашивалась мысль, что она не виновата, ведь никому не причинила зла. По крайней мере, сознательно.

Где‑то в ином мире жила та иная Эри, которая соблазнилась Грионтом и не посчитала это предательством, потому что парень никому не принадлежал. Ведь нельзя забрать то, что и так не твое. Иная Эри не стала бы оправдываться.

Но где‑то в ней была, должна была быть, еще одна Эри. Мудрая, сильная. Которая поступила бы правильно. Смогла бы не только сохранить дружбу с Еленой, но и помочь той избавиться от наваждения. Найти новую мечту – лучше, надежнее. Другая Эри не боялась бы Грионта, не ворочалась бы по ночам, не приняла бы бусы в подарок.

Мудрая Эри повела бы себя достойно.

Темноту рассек свет фонаря.

– Эри, – начал Грионт, пытаясь отдышаться. – Наконец‑то… Да легче отыскать пуговицу в мешке с горохом! Скорее… Надо бежать. Немедленно. За тобой Охотники едут. Слышишь? Я привел Куини. Уезжай.

Он поставил фонарь на землю.

– Эри?

Она подняла на него грустные, покрасневшие от слез глаза.

– Зачем я Охотникам, я ничего не сделала…

Грионт опешил:

– Ты что, в лесу жила?! Уезжай, пока цела.

– Но, – она растерянно заморгала. – Могу я хотя бы со всеми попрощаться?

– Нет, – отрезал он и потянул ее за руку, заставляя подняться. – От этого твоя жизнь зависит, глупая.

Эри погладила мордочку Куини.