Rehab

На улице раздался гул мотора – дядя встал и посмотрел в окно.

– А вот и Герман вернулся, – сказал он и снова сел на место. – Ты чай‑то пей, – сказал он.

– Спасибо, – ответил я и сделал большой глоток. На меня вновь накатила волна страха, но отступать было некуда, и я тешил себя мыслью о том, что, видно, у меня это было написано судьбой, и поделать ничего нельзя.

– Фотографии я тебе с собой дать не смогу, так что лучше запоминай, пока есть возможность, – я еще раз взглянул на фотографии. Изучая фотографию Рощина, я обратил внимание на выражение лица, словно тот был действительно очень болен. У него были впалые щеки, сильные круги под глазами, потерянный взгляд, короткая стрижка. В дверь постучали, и следом вошел Герман. Он отдал воинское приветствие и подошел к столу.

– Изучаешь? – спросил он и, сняв с себя офицерский планшет, достал из него сложенную в несколько раз карту, которую тут же и развернул. Я успел убрать чайные принадлежности, и Герман разложил карту местности на столе.

– Введи в курс дела, – сказал Василь Николаевич, а сам взял свою чашку и сделал глоток.

На поделенной на квадраты карте пересеченной местности были сделаны некоторые обозначения и проложен маршрут.

– Это больница, – сказал Герман, указывая на кружок с буквой «Б» внутри него. – Это, – он ткнул в другой значок, треугольник с двумя красными полосками, – непосредственно то место, где мы находимся сейчас.

– Товарищ Щенкевич, отставить! – вдруг громко сказал Василь Николаевич.

– Я, – тот выпрямился и замер.

– Это что у Вас за обозначения такие? Вы не знаете, как наносятся обозначение на топографические карты? Черт знает, что такое – кружочки, треугольники! Тьфу!

– Виноват, – отчеканил Щенкевич.

– «Виноват», – передразнил его дядя. – Исправляй, что стоишь? – уже не так строго сказал Гриневский.

– Есть, – и Герман открыл офицерский планшет РККА и достал из‑под хлястика, закрепленного двумя клепками по бокам, небольшой ластик. Затем он пододвинул карту к себе и начал что‑то там стирать.

– Ты же отличный солдат, выдающийся в нашей части, отличная физическая подготовка, а так же нормативы по тактике, стрельбе. Что же ты меня перед племянником так? – и махнул рукой на Германа.

– Я думал, что это не так… – попытался оправдаться Герман.

– «Я думал», – вновь передразнил его Гриневский. – В любом деле нужно следовать уставу, инструкции, правилам – кому, как не тебе, об этом знать? – дядя вздохнул. – И не важно, что ты думал «это так» или «не так»; ты, в первую очередь, солдат. Ладно, оставляй как есть, и так времени нет.

Моя задача состояла в том, чтобы, выбравшись из стен больницы, мы добрались до обозначенного «крестиком» места, а оттуда уже нас троих должны были забрать.

– У Вас будет не так много времени; на все я даю вам ровно год. Если Вы не окажетесь в назначенном месте второго мая, Ваша миссия, увы, будет провалена. Если получится раньше – молодцы, там Вы сможете прожить столько времени, сколько будет нужно до прибытия за Вами специальной группы, – расхаживая по кабинету, говорил Василь Николаевич.

– Кто входит в эту группу?

– Хороший вопрос. Они будут под руководством товарища Ванштейна, назовут пароль: «Гнездо».

– А кто этот товарищ Ванштейн? – спросил я, но понял, что больше информации мне дать не могут ни дядя, ни Герман.

– Хорошо, что будет с нами, если ко второму мая мы не прибудем в указанное место?