Рид. Другая команда

Вот уже несколько месяцев я готовлюсь к операции по извлечению кусочка металла, который не дает ногам нормально работать. После покушения у меня были недели под капельницами и операции, чтобы просто выжить. Потом реабилитация, обследования, упражнения и бесчисленные поездки по врачам. От одного к другому. Анализы, разговоры – все одно и то же, только на разных языках. Но в одном они были схожи: в операции мне отказывали. И так до тех пор, пока я не нашла ее, Марию Рохос. Талантливейшую и незабываемую. Невысокую хрупкую португалку, которая одним взглядом темных глаз способна заморозить армию ленивых пациентов и неадекватных родственников.

В одной из клиник Швейцарии, куда я приехала для очередного осмотра, мы и познакомились. И ее короткое «не обещаю», когда я уже приготовилась выехать из кабинета, перевернуло мир.

Мария ничего не обещала, она исследовала, изучала и наблюдала. Потом что‑то анализировала, сравнивала, уточняла. Отправляла меня на новые исследования. А после заявила, чтобы я готовилась к операции. Совсем скоро она должна была вызвать меня в клинику, чтобы попытаться вытащить то, что разделило мою жизнь на до и после.

Думать о том, что будет, если операция окажется неудачной, не хотелось. Сомнения и так долгое время терзали душу, пока искала врачей и обзванивала клиники. Все же извлечь из нервной ткани металл и ничего не повредить вокруг него было делом непростым.

Свен даже предлагал обратиться к лекарям, но в мир магии я решила вернуться только в крайнем случае. И дело даже не в том, что мне страшно было встретиться с кем‑то из прошлого, кто опять назовет «пустышкой». После всего, через что я прошла, это мелочи. У меня совершенно не было стремления встречаться с безопасниками, а особенно с агентом Бри.

– А вы не думали прибегнуть к помощи лекарей? – Галя кивнула на кресло и попыталась изобразить наивный взгляд. – Вот у Дани родители специализируются на лечении людей и магов. Так сказать, на два фронта работают.

Я бросила быстрый взгляд на юношу. Тот нервно заерзал на стуле и уткнулся взглядом в чашку.

– Ветровы. Может, слышали? – продолжила мелкая зараза. Ведь специально по больному давит. Знает, что у меня нет магии, что я ушла из семьи. Знает и давит.

– Ветровы, – медленно произнесла я, не сводя взгляда с молодого мага, – что‑то знакомое, но увы. Нет.

– У них своя лечебница открылась несколько лет назад, – включилась в игру вторая близняшка. Я успела заметить их быстрые переглядывания. – Совсем недавно появилась. Об этом трубили обозреватели на каждом углу.

– Нас всех будут вызывать полицейские для дачи показаний, а мы будем в это время учиться, – Пётр вклинился в разговор, предотвратив тем самым весьма вероятную ссору между мной и сестрами‑близняшками. Ругаться со спасительницей я не собиралась, но и терпеть ее выходки в собственном доме тоже не было никакого желания.

– Верно, – легкий наклон головы, и вот я уже выгляжу несколько беззащитно. За то время, что я лежала в больнице, успела весьма неплохо изучить различные приемы мимики, чтобы создавать нужный образ. – Повестки придут на тот адрес, который вы указали в документах, но явиться вы все равно должны будете сюда, в Париж.

– Мы можем остановиться здесь, если визит займет пару дней?

– Легко. Я предупрежу дворецкого, и он вас пустит.

– А вы?

– Я не всегда здесь живу. Приходится ездить по миру. Управление делами иногда требует моего личного присутствия, – на одном дыхании выпалила я. Говорить о том, что основными вопросами, связанными с управлением собственностью, занимаются поверенные юристы, а мне приходится только отчеты читать да подписывать документы, не стала. Не тот уровень доверия у нас, далеко не тот.

– Спасибо. Нам нужен адвокат. Хороший, – добавил Пётр.

– Это несложно устроить.

– И помощь для получения информации в одном приюте из магического мира: кто и кого усыновлял шестнадцать‑семнадцать лет назад, – желваки на скулах у юноши заходили ходуном.

– Ты ищешь своих биологических родителей. Зачем? Неужто в доме Бельских о тебе плохо заботились? Богатые, аристократичные, способные…

– Я пустышка. А они…

– Чистокровки, – закончила я. – Представляю, как был недоволен Михаил.

– Вы его знаете? – искренне удивилась Лара. У меня появилось стойкое ощущение, что за Петра она действительно переживает.

– Мир чистокровных семей тесен, и многие знакомы друг с другом лично. С Бельскими мы пересекались пару раз на каких‑то мероприятиях. – Презрительные взгляды, что он тайком на меня бросал, я помню, как и то, что при маме и остальных родственниках помалкивал и источал показное радушие и доброжелательность. – София чаще всего общалась с Элизой, моей тетей. Но не думаю, что они были подругами и та была в курсе секрета Бельских, – предположила я. – Посмотрим, что можно тут сделать, хотя возможности не безграничны.

– А здесь вы – всемогущая? – Галя и не думала скрывать сарказм в голосе. – Извините, не заметила.

Со стороны ее друзей послышалось шипение и легкое негодование. Лара даже дернула сестру за рукав рубашки.

– Здесь, Галина Камранова, миром правят деньги. А у меня много денег. Очень много. И они способны замять дело о проникновении четырех подростков в особняк, чтобы ограбить беспомощного инвалида.

– Но мы, – Даня отставил со звоном чашку, – ничего такого не делали!

– И даже если кто‑то из этой четверки пострадает, то любой суд сочтет это необходимой обороной. – Я резко вытащила из потайного отделения коляски пистолет и положила на стол. Девушки ахнули и инстинктивно отпрянули назад. – Поверьте, пуля бывает быстрее магии, за применение которой вас в один миг исключат из школы. А может, и лишат ее. – Я в упор смотрела на взбалмошную девчонку, которая решила поиграть в крутую подружку Петра. Ее магический браслет мигал фиолетовым, что означало, что она сомневается, применять магию или нет. – Сейчас любое использование вашего браслета будет необоснованным и повлечет разбирательство. Интересно, как вы объясните безопасникам свои посиделки за чашкой чая у дочери Ужасной Анны?

На кухне воцарилась тишина. Лара крепко держала сестру за руку, чтобы та не начала колдовать. Даня стиснул зубы и сжал кулаки, готовый ринуться на меня, защищая спутниц. Весельчак явно не ожидал, что я могу удивить их. Обычное мнение большинства, считающего инвалидов слабыми и беспомощными.

За месяцы, проведенные в больницах, я поняла, что инвалиды, наоборот, одни из самых сильных людей, которых я когда‑либо видела. Не ноют, не плачут, когда больно, тяжело и страшно, когда одна за другой идут операции и гарантий на успех никто не даст. Когда проводят часы в утомительных процедурах, которые раньше могли выполнить легко и непринужденно. Или когда преодолевают привычный, но такой сложный маршрут от дома до магазина. Когда занимаются спортом и воспитывают детей. Когда просто живут.

Глупы те, кто считает всех инвалидов слабыми. Люди разные. Есть те, кто борется, а есть те, кто сдается. Многое зависит от самого человека, от его стремления, труда и мотивации. И сильные это понимают. А слабые сдаются или обвиняют окружающих в своих бедах.