Рок. Зыбь времени. Том 2. Морок Источника

– Как я давно не видела округлостей порта города Торговли, – произнесла она, вздыхая. – Порта не знающего отдыха круглые сутки… Неспящего на своих пирсах и верфях… Всё равно… время от времени… тянет посетить берег, который есть часть твоего сердца и души…

Ферон прижал её к себе, обняв плечи Оттии.

– Ты права. Я испытываю те же чувства. Сердце, почему‑то, начинает стучать быстрее, только от мысли, что мы скоро, ступим на берег нашего детства! Берег нашей юности… надежд… разочарований… Да! сколько лет прошло, как я потерял из вида маяк Бирсы?! И вот он… вновь, вскоре… покажется… и разожжёт в тебе и во мне… костёр воспоминаний! Разожжёт, тем самым, своим огнём маяка, горящим на Бирсе, для мореходов – путешественников!

– Да‑да! Маяк Бирсы! Маяк, видимый за много морских миль. Но… – Оттия внезапно смолкла, подумав о другом воспоминании, – …именно с Бирсы пришли в наш дом убийцы‑ заговорщики, во время войны в песках, кою вёл мой отец… Сколько хороших… и грустных воспоминаний, связано с ней.

Ферон вдохнул запах ветра, запутавшегося в волосах Оттии.

– Заговорщики… Я слышал об этом… там в армии. Представляю… что вы пережили тогда… в том саду.

– Все… абсолютно все… пережили одно чувство. Чувство ужаса. И домочадцы, кои были растерзаны ворвавшимися убийцами… и убитые мужчины дома, кои служили при доме – это картина… до сих пор в моих глазах. Изуверы не пощадили даже привратника старика – вырезав его сердце, во время пыток… Этот ужас уже много лет иногда снится мне. Снится, что мы вновь прячемся в саду… с Иолой и ещё не повзрослевшими братьями: Ганнибалом и Магоном. Хорошо, что помощь успела… Теперь, – Оттия смахнула с глаз слезу, – теперь, я уже совсем не так, по‑другому, думаю о Бирсе. Не так… Воспоминания… изменили меня. Ведь те убийцы, прятались в ней!

Ферон, прослушав эти слова Оттии, молчал… он не знал, как реагировать на них. Он только ещё крепче прижал её спину и плечи к своей фигуре.

– Я… – продолжила после паузы Оттия, – я думаю, что они снова могут появиться. Те… самые убийцы. Они ненавидят мой Род. И он для них самый главный враг. Магон, живущий сейчас в доме, находится, мне кажется, в постоянной опасности! ему опасно здесь оставаться. У нас в этом городе столько врагов! Но… мне очень хочется побродить по нашему саду… по тем самым аллеям, кои мы высаживали с моей мамой… Ведь там… в тех кустах, в их трепете листьев, я слышу её голос… Чувствую её прикосновение ко мне, когда вдыхаю запах тех самых роз, кои высаживала она… Слышу её смех, в пении птиц, кои всегда живут в саду… Всё это я чувствую… только в родном саду. И более нигде…

Оттия впала в размышление, опустив голову… потом, продолжила:

– …уже ничего не вернёшь… путь только вперёд… так говорит дядя Карталон – Междамир. ««Не грусти, Оттия», – сказал он мне в последнее своё посещение Картахены. – «всё, что кажется прошедшим, на самом деле не имеет конца! Оно повторится бесчисленное количество раз! И бесчисленное количество раз, в мириадах мерностей, из глаз моей племянницы, выкатится, в это мгновение, вот эта самая слеза, кою я поймал в свою ладонь. Слеза выкатится в память тех, кого она считает умершими… Но в это самое время, твоя мать Кларисса, где‑то не здесь… или в другом, точно таком же мире, вновь будет рожать дочь… И после родов, когда к ней войдут, она, с улыбкой, всем скажет, что родила Отчую дочь – Оттию. И этот момент, не будет иметь предела… он бесконечен, Оттия. Не плачь. Не трать энергию мироздания на слезу. Даже на одну. Оставь в себе только память о свете тех, кто жил с тобой, в этой мерности, кто растил тебя, лелеял, одаривая тебя любовью и нежностью… Не плачь… Наше движение, только вперёд… Только вперёд.»

Оттия замолчала, а Ферон ещё крепче прижал её к своей груди.

– Мы погуляем с тобой по нашему саду. – Прошептала она. – Птицы споют нам свои песни маминым голосом. Они всегда поют там… её голосом поют…

Ферон прижав её голову к плечу, ответил:

– Обязательно погуляем… и послушаем. У нас будет достаточно времени на всё…

Оттия подняла на него взгляд.

– Сколько ты намерен провести времени в Совете суффетов? Несколько дней? – спросила она.

Ферон пожал плечами.

– Я не могу сейчас ответить тебе этого, Оттия. Не знаю, что творится в городе и какие настроения царят в Совете. По приезде, всё узнаем. Но… я думаю, они устроят мне довольно долгий опрос. Им интересно многое… Но, получат они только то, что я им решу сказать.

– Будь осторожен, Ферон. Не пей там ничего. Даже, воды! Эти люди пропитались завистью и чванливостью! Среди них есть хорошие… но… подлецов при власти всегда больше. На то она и есть, чтобы к ней рвались подлецы! Там, где власть – там всегда грязь душ людских! И тот, кто долго находится при власти, пропитывается грязью насквозь, хоть сам и не творит открытого зла. Но… пропитавшись… уже не является тем, кем себя считает. Поэтому, у власти или при ней – долго находится нельзя. А ты пойдёшь в рассадник пороков древнего города, где давно уже не звучит правда, не живёт справедливость. Там правит нажива. И она выворачивает души наизнанку, иссушает, демонизирует… Этот мрачное, опасное место… Помни об этом, Ферон!

Оттия требовательно взглянула в глаза Ферона.

Тот, улыбнувшись, ответил:

– Я буду помнить каждое слово твоего предупреждения, Оттия! Не волнуйся.

Оттия потёрла пальцами его колючую щеку.

– Я знаю, что вы, ты и Гикет, ведёте друг с другом переписку. И я не буду… спрашивать о чём она. Это дела не моего интереса. И поэтому, пусть она останется для меня и других тайной. Я доверяю тебе, Ферон. И моё доверие укрепляет наша любовь.

Ферон улыбнулся.

– В этой переписке нет ничего тайного. Только то, что касается дел на морских просторах Союза. И политика… Хотя, я знаю, ты относишься к ней… с прохладой. И знаю… почему. Но, я уверен, если мне придётся выбирать меж политикой и нами – я выберу нас, ни на миг не задумавшись.

Оттия подняла на него глаза.

– Вот‑вот… политика. Держись от неё подальше, Ферон. Она сгубила отца. Он был непобедим в сражениях. А в ней… И сейчас, ты пойдёшь в Бирсу, где осело огромное число бездельников ничем не талантливее грузчиков в порту. Но… мыслящих себя «политиками». Считающих себя ими… Рабское стадо. Пойдут на всё… ради собственной выгоды. Даже Родину продадут. Мерзость… Я сейчас, внезапно, вспомнила слова отца о них. Он как‑то сказал мне: «– Когда Боги, забыли своё предназначение и погрязли в склоках и разврате – родилась политика.» И отец, своей жизнью доказал свою правоту этого изречения. Как мне не прискорбно об этом говорить.

Оттия замолчала, после последних слов, видимо, вспомнив своего отца. Ферон тоже молчал, слушая ветер…

Ветер, огибая длинное тело галеры, слегка шевелил его плащ, который то расправлялся… то, хлопая, спутывал своим пологом обе стоящие рядом фигуры: Оттии и Ферона. Он будто стремился прикрыть их от чего‑то… Этот заслон, ничем не нарушался некоторое время…

На палубе, в районе «носа» галеры, раздался громкий смех – мореходы о чём‑то громко шутили меж собой. Оттия, ненароком вслушалась в их разговор…