Розы на асфальте

После рождения Андреаны у Киши тоже было что‑то похожее. Кажется, Ма называла это послеродовой депрессией.

– А врачи что говорят?

– Не нужны мне никакие врачи.

– Ты послушай… У девушки Дре такое было, и…

– Нет, я сказала! Сама справлюсь.

– Ну ладно. – Что толку спорить. – Сколько времени тебе понадобится, как думаешь?

В трубке наступило молчание, затем раздались короткие гудки.

Я пересказал Ма наш разговор.

– Бедная девочка… – вздохнула она. – Послеродовая депрессия – это вам не шутки. И Йоланда вряд ли собирается ей помогать. Короче, Мэверик, ребенок у нас, похоже, надолго. Надо будет еще с кузеном Гэри посоветоваться.

Только не с этим уродом! Юрист, живет в пригороде со своей белой женой и детишками. Спросите, как часто он навещает родных? Да никогда. Наверное, думает, мы тут нищие и станем денег просить. Еще чего, не нужны нам его сраные деньги.

И советы не нужны! Аише просто надо отдохнуть. Надеюсь, что это действительно так, потому что ребенок у меня всего два дня – и я уже готов вздернуться. Первая ночь была настоящим адом. Малой ревел, пока не возьмешь на руки, и я держал его почти все время, а в кроватке он просыпался каждый час: то корми, то укачивай, то меняй подгузник. Столько дерьма я не видал за всю свою жизнь.

То же самое в субботу и воскресенье: поплакать, пописать, покакать. Поплакать, пописать, покакать. Выходные измотали меня вконец, а понедельник обещает стать еще интересней. Ма уходит на работу, и мне придется справляться с сыном одному. Ладно, хоть первые два дня помогла разобраться, что к чему. Сказал ей, а она такая:

– Быть родителем – значит ни на кого больше не полагаться, теперь это твоя работа.

Страшно, аж жуть.

Ма носится по кухне, заглядывая в шкафчики и в холодильник: составляет список, что купить. Дре сегодня будет ездить по поручениям тети Ниты и подбросит меня до магазина. Для младенца много чего нужно, ну и вообще по хозяйству тыщу всего разного.

– Кукурузную муку не забудь, Мэверик, большой пакет! На выходных Мо собирается жарить сома… да, и креольскую приправу возьми, у Мо инфаркт случится, если приправы не будет.

Мо – лучшая мамина подруга, иногда помогает нам с готовкой. Сом у нее – пальчики оближешь.

– Хорошо, мам, – зеваю. Малой опять всю ночь заснуть не давал. Удивительно, что сейчас спит.

– Если вдруг что, звони мне на работу, ну или вон к миссис Уайатт постучись в соседний дом. Еще тете Ните можешь позвонить, и бабуля тоже передала, что готова помочь. – Ма качает головой. – В лепешку готова разбиться ради тебя.

Бабуля живет за городом в старом семейном доме, до нее полчаса езды. Наверное, если позвоню, и вдвое быстрее примчится. Только не стану я никого звать.

– Обойдусь без помощи, – хмыкаю я с видом заслуженного отца, – сам как‑нить справлюсь.

Ма долго смотрит на меня, затем подходит и целует в лоб.

– Верю, справишься.

Вскоре с улицы слышится, как она заводит машину. Гул мотора удаляется и тает. Вот я и остался один со своим сыном.

Забегаю к себе в комнату, проверяю, как он. Чтобы поместилась кроватка, стереосистему и компакт‑диски пришлось убрать в столовую. Ох как не хотелось, у меня ведь лучшая в округе коллекция музыки, спорю на что хотите. Сотни дисков на стойке, все по алфавиту, а теперь валяются как попало на столе.

И все из‑за младенца. Он крепко спит в кроватке, заложив руки за голову. Лобик, как обычно, морщит, будто в заботе обо всех мировых проблемах.

Долго смотрю на него и, хоть и устал как собака, чувствую такую любовь, что словами не описать. Даже странно: всего несколько дней как познакомились. Включаю старую радионяню Андреаны и целую сына в лоб, как Ма только что меня самого.

Возвращаюсь в гостиную и валюсь на диван. Самое паршивое, что неизвестно, как долго Малой у нас прогостит. Если Аиша скоро не оправится от своего депресняка, будет чертовски трудно. Через две недели начнется школа, и тогда совсем непонятно, как справляться.

Я беру трубку беспроводного телефона. Хочу позвонить Лизе – мы не разговаривали все выходные, – но тогда придется объяснять ей, что происходит. Вместо этого я набираю пейджер Кинга. Все равно с ним надо перетереть насчет работы, да и узнать, все ли у нас нормально, тоже было бы неплохо. Он наверняка уже в курсе насчет ребенка.

Кинг никогда сразу не отвечает, поэтому я растягиваюсь на диване, укрывшись маминым пледом. Но только я начинаю засыпать, звонит телефон.

Ни минуты покоя! Хватаю трубку.

– Алло?

– Здравствуйте! – звучит механический голос. – Вам поступил вызов за ваш счет от…

– От Адониса, – перебивает его голос отца.

Я резко сажусь. Папец никогда не звонит по утрам, только вечером, когда Ма дома. Не иначе, что‑то стряслось. Нажимаю кнопку, принимая вызов.

– Папа?

– Привет, Мэв, сынок! – Со мной он всегда говорит весело, словно отъехал по делам, а не сел в тюрьму. – Ну что сегодня у твоей мамы подгорело?

– Пока ничего, – смеюсь я. Папец гордится, что готовит лучше мамы, и не зря. Одно печенье чего стоит… мне оно прямо‑таки снится. – Ты как сам? Почему звонишь в такую рань?

– Все путем, не волнуйся. Просто добавили время на звонки, вот и решил не откладывать. Фэй еще дома?

– Не, уехала уже.

– Эх, не рассчитал. Как она там, не перерабатывает?

– Да в порядке вроде, теперь хоть выходные берет – Мо ее заставляет.

– Мо? – Имя маминой подруги он произнес как‑то по‑особому. Они никогда не встречались: Ма подружилась с Мо через пару лет после того, как его забрали. – Ну хоть кто‑то сумел уговорить… Ладно, ты‑то сам чем занимался на выходных?

В прошлый раз мы разговаривали, когда я ждал результатов ДНК‐теста. Сказал, что ребенок наверняка не мой, и папец вроде поверил, успокоился. Теперь придется сообщить ему, что он стал дедушкой.

– М‐м‑м… – мычу я, не сразу находя нужные слова. – Да вот… с сыном возился.

В телефонной трубке наступает тишина, но вдали слабо слышатся голоса – значит, вызов не сброшен.

– Проклятье! – выдыхает папец. – Ну что ж, чему быть, того не миновать. Как ты, справляешься?

Тру глаза, которые слезятся то ли от недосыпа, то ли от облегчения, что папец на меня решил не наезжать. Вообще, это в его духе. Ма, если что, сразу бесится, а он всегда выслушает и поймет.