Сезоны Персефоны

Автор: Анна Закревская

Возрастное ограничение: 18+

Текст обновлен: 23.03.2025

Аннотация

История травницы с античным именем Персефона и оборотня‑охотника по имени Артемис. О поворотах Колеса года и о сложном пути меж сил природы, людских суеверий и собственной воли – вместе, до края и после.

Сезоны Персефоны

Анна Закревская

Дизайнер обложки Riikka Auvinen

ISBN 978‑5‑0060‑4565‑1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Октябрь Персефоны

Маникюр для волка

– Персефона Ивановна, там новый клиент, – девушка‑администратор мялась на пороге маникюрного кабинета, странно поглядывая на мастера. – Только он… э‑э… крайне необычный. В ветклинику обращаться не хочет, исключительно к вам…

Рука Персефоны Ивановны, занесённая над чужим изящным мизинчиком, еле заметно дрогнула; жирная капля лака упала на стол, едва не испортив всю работу.

– Через пять минут буду готова, – услышала администратор.

Он вошёл почти бесшумно, лишь когти тихо цокали по шершавой плитке пола. «Тут бы ещё парикмахер не помешал», – оглядев свалявшуюся серую шерсть и пару репьёв на загривке, отметила Персефона Ивановна. Вслух она, конечно, сказала совсем другое:

– Здравствуйте. Какой маникюр предпочитаете в данное время года?

– Добр‑рый вечер, – ответил волчок, неловко пристраиваясь в кресле, на которое администратор успела накинуть непромокаемый чехол. – Видите ли, у меня стр‑ранная пр‑росьба. Остр‑рый, но кр‑расивый. Кр‑расивый, но остр‑рый.

Администратора сдуло за дверь. Персефона Ивановна отодвинула в сторону разноцветье лаков, наклеек и блёсток, дабы водрузить на стол шлифовальную машинку.

– Степень остроты, – уточнила она, внутренне готовясь услышать слово «убийственная».

– Демонстр‑рационно‑защитная, – потупился волчок. Возможно, даже, покраснел, но под шерстью разве разберёшь.

Персефона Ивановна оставила в покое машинку и приготовилась слушать.

…С вожаком стаи у папы волчка отношения были, мягко говоря, натянутые – даром, что он сам мог претендовать на лидерство, пока не попался охотникам. Ну, то есть как «попался», с его‑то опытом и острым нюхом. Нарочно вышел, привлёк внимание, уводя за собой, прочь от логова с волчатами.

Не очень‑то пригорело вожаку брать опеку над сиротами, но положение обязывало. А, может, оно и к лучшему, поскольку теперь он не упускал возможности напоминать им, где их место и кто в стае главный.

Так привык волчок быть крайним да незаметным, что не сразу разглядел интерес к себе в глазах юной волчицы. А разглядев, дёрнул подальше в лес, поскольку волчица была не абы кто, а дочь вожака, которой он никаким боком не ровня.

Она его всё равно нашла – по следу да по запаху. «Сбежим, – сказала, – новый род начнём, соберём свою стаю». Отмахивался волчок – мол, последний я да никчёмный, пока не прикусила его волчица за ухо, чтоб чушь перестал нести и в обидные слова её отца более не верил, а верил исключительно в себя и в её любовь.

– Не хочу бежать тайно, хвост поджав, – признался Персефоне волчок. – Вожаку всё откр‑рыто скажу. А если добр‑ром не отпустит – что ж, быть др‑раке. Так что нужны мне когти сер‑ребряные, острые да пр‑рочные.

Работала Персефона Ивановна три часа с половиною, извела все запасы полигеля да стекловолокна, под конец покрыла своё творение шеллаком «металлик» – от настоящего серебра и не отличить. А как закончила – глянула на своего клиента, а у того сутулость начисто пропала и глаза янтарём светятся.

– Спасибо тебе, мастер‑р, – склонив голову, произнёс волк. – Чудеса ты творишь, как мне и сказывали. Денег человеческих у меня нет, но вот, зайца я сам добыл.

Только сейчас Персефона Ивановна обратила внимание на пакетик, что лежал у ножки стула. А в следующий миг ей стало и не до зайца, потому что волк тихо добавил:

– И это… Осенний князь тебе привет передать изволил. Сказал, что ждёт встречи с нетерпением.

Зажмурилась Персефона, дышать позабыла. А когда открыла глаза, то уже не было в кабинете волка, лишь серые шерстинки на кресле остались.

– Отпустил ты меня, княже, чтобы вновь догнать, – прошептала она, глядя в жёлтый лист октябрьского календаря. А в голове затихающим эхом звучали волчьи слова:

«Не хочу бежать тайно, хвост поджав…»

Пряная горечь тумана

На три дня, следующих после визита волчка, отменила Персефона Ивановна все записи и взяла, наконец, отпуск, который ждал её чуть не с начала года. Впрочем, поехала она не в края заморские, а всего лишь в соседнюю область.

Глядя в окно электрички, Персефона отмечала, как слабеют тяжкие путы столицы. Признаки были едва заметны – вот вдоль дорог прибавилось деревьев, а грибов‑человейников убавилось. Вот на одной, другой, третьей станции вышли дачники – самые стойкие, кто на свои участки до первого снега готов ездить. Вот небо едва различимо сменило цвет, стало выше и чище – что ж, скоро и ей покидать поезд.