Слезы Бодхисаттвы

В отличие от своего сына Хиен всегда избегал поездок в столицу и за всю свою жизнь был в Пномпене раза три. Ему не нравилось все то, что так пленяло и притягивало Викрама: транспортные потоки на улицах, шумные базары и крики уличных торговцев, спешащие по делам чиновники и иностранные дипломаты, многоквартирные дома, похожие на муравейники, большие вывески с рекламой «Кока‑Колы» и прочие атрибуты суетливой жизни большого города.

– Сначала заглянем на Ват Пном, – сказал Сопхат, когда они остановились у первого городского светофора. – А чуть позже покажу тебе то, что обещал. Ты еще ничего подобного не видел, племянник!

Викрам был заинтригован, ему не терпелось узнать, что же такое хочет ему показать дядя. Впрочем, Сопхат часто показывал мальчику что‑то новое и интересное. Пару лет назад он впервые сводил Викрама в кинотеатр, где показывали очень смешной черно‑белый фильм про бродягу, который все время попадал в какие‑то нелепые ситуации и носил очень странный костюм с мешковатыми брюками, шляпой‑котелком и тросточкой. Викрам так громко смеялся во время сеанса, что Сопхату даже пришлось сделать ему пару замечаний. С тех пор мальчик стал горячим поклонником фильмов с участием этого смешного бродяги, которого звали Шарло.

Сопхат несколько раз водил Викрама в театр теней, и это зрелище поразило мальчика еще больше, чем кино. Он был уверен, что тени – это живые существа и все, что они делают на подсвеченном белом экране, – это их настоящая, «теневая» жизнь. Каково же было удивление мальчика, когда он узнал, что тени отбрасываются обычными фигурками из плотной кожи, которыми ловко управляют актеры, прячущиеся под экраном за деревянной перегородкой.

Промчавшись по тянущейся вдоль реки длинной набережной Сисовата, Сопхат повернул направо и подъехал к входу в главную святыню столицы – холму Ват Пном. Сопхат часто привозил сюда Викрама: это было его любимое место в Пномпене. Из рассказов дяди Викрам узнал, что столица была основана более шестисот лет назад именно на этом пригорке некоей госпожой Пень. Согласно древнему преданию, она как‑то раз выловила в реке кусок дерева, в котором обнаружила четыре бронзовые статуэтки Будды. Пень решила, что это знак свыше: из дерева она вместе со своими соседями соорудила алтарь, установила в нем драгоценные находки и водрузила его на холм рядом со своим жилищем. Вскоре на этом месте появился монастырь, а затем вокруг холма начал разрастаться город, получивший название Пномпень, то есть «гора Пень».

Чтобы взобраться на вершину холма, нужно было пройти по широкой каменной лестнице, перила которой были оформлены в виде двух сказочных многоголовых змей, нагов. На вершине располагалась красивая пагода, за которой возвышалась огромная каменная ступа, где хранился пепел какого‑то древнего кхмерского короля: Викрам все время забывал его имя, хотя историю изучал с большим интересом. Впрочем, почти у всех древних королей Камбоджи были очень сложные имена, их не то что запомнить, выговорить‑то было непросто.

Подойдя к храму, Сопхат низко поклонился ему, закрыв глаза и благоговейно сложив ладони перед лицом. Викрам сделал то же самое: его с детства приучали уважать все, что связано с буддийской религией. Затем Сопхат полез в карман, вытащил оттуда несколько бумажек по одному риелю и протянул их племяннику.

– Можешь пока погулять, покормить обезьян и выпустить птичек, как мы с тобой раньше делали, – сказал дядя племяннику. – А я пока немного побуду в храме. Встречаемся здесь через полчаса. Хорошо?

– Ага, – кивнул Викрам. Наручных часов у него не было, но время можно было узнать по большим красивым часам, расположенным на газоне у подножия холма.

Сопхат вошел в храм, сбросив перед входом шлепанцы. Викрам немного понаблюдал за ним и увидел, как дядя зажигает у алтаря несколько курительных палочек и опускается на колени перед большой статуей Будды, установленной посреди храма. Викрам еще не умел молиться, но знал, что скоро его обучат всем тонкостям религиозных обрядов: отец говорил мальчику, что через пару лет ему предстоит прожить несколько месяцев в монастыре, как и большинству его сверстников.

Глядя на расхаживавших возле храма бритоголовых монахов в оранжевых тогах и с мисками для подаяний в руках, Викрам иногда пытался представить себя одним из них. Однако пока монашеская жизнь казалась ему чем‑то загадочным, непостижимым и очень сложным.

Прохожие кланялись монахам и опускали в их деревянные миски немного риса, сахара или еще чего‑нибудь съестного. Сопхат тоже всегда брал с собой немного еды специально для того, чтобы положить ее в миску первому встреченному на пути представителю буддийской сангхи.

Викрам подошел к сидящей под тенистым деревом лопоухой босоногой старушонке. Она сторожила стоявшие на земле клетки с маленькими серыми пташками, которые отчаянно махали крылышками за металлической решеткой, стремясь вырваться наружу. Викрам протянул старушке два риеля: плату за освобождение двух птичек. Старушонка открыла маленькую дверцу клетки, запустила туда свою сухую жилистую руку и ловко зажала в ладони одну птичку. Широко улыбаясь, она протянула ее Викраму.

Мальчик бережно взял птицу и тут же выпустил ее. Птаха взмыла в воздух и вскоре исчезла из виду. То же самое Викрам проделал со второй птичкой. Сопхат объяснял ему, что освобождение птичек, согласно традиции, приносит счастье, но мальчику просто было жаль несчастных созданий, запертых в тесной клетке. Если бы у него было много денег, то он бы с радостью выкупил у старушки ее клетки и выпустил бы всех птиц на свободу.

Обойдя вокруг массивной ступы, Викрам наткнулся на продавца бананов, горбатого и некрасивого старика с изрытым оспинами лицом. Старик стал настойчиво предлагать мальчику свой товар, и Викрам купил у него небольшую связку за один риель, чтобы тот отвязался. Продолжая прогуливаться по территории святилища, мальчик постепенно скармливал бананы нахальным обезьянкам, которых здесь было видимо‑невидимо. Затем Викрам уселся на скамейку возле ступы и достал из кармана кусок пальмового сахара, который дала ему в дорогу заботливая Совади. Он неторопливо и с наслаждением принялся жевать сладкий вязкий сахар, наблюдая за прогуливавшимися вокруг туристами и паломниками.

Полчаса пролетели незаметно, и, когда Викрам подошел к входу в пагоду, дядя уже ждал его там. Они спустились с холма, и Сопхат оседлал свою «Хонду».

– Ну что ж, племянник, поехали, покажу тебе нечто удивительное! – торжественно произнес он.

 

Сопхат провел Викрама на большую просторную террасу с высоким потолком и массивными колоннами. С двух сторон по краям террасы тянулись каменные перила. С одной стороны за ними были расставлены пластиковые кресла для зрителей, а с другой расположились музыканты. Представление должно было начаться с минуты на минуту, поэтому большинство кресел были заняты.

– Ты не против, если мы постоим? – спросил дядя племянника. – С кресел все равно ничего толком не увидишь.

Викрам кивнул, и они встали возле одной из колонн. Мальчик с интересом разглядывал роскошную террасу, пол которой был выложен каменными плитами со сложными узорами. В дальнем конце террасы, в просторной, красиво оформленной нише, было растянуто полотно с изображением башен древнего кхмерского храма Ангкор‑Ват, о котором Викрам много слышал и мечтал когда‑нибудь увидеть его вживую. Перед полотном на бархатной подставке стояла позолоченная статуя бога Шивы с четырьмя руками. От всей этой роскоши и красоты у Викрама начала слегка кружиться голова.

– Ну вот, теперь ты попал в храм великого искусства, – торжественным тоном сказал ему Сопхат. – Не всякому разрешают посещать репетиции Королевской балетной школы. Но нам с тобой повезло – у меня тут есть хорошие связи.