Слезы Бодхисаттвы
Мальчик не сразу понял, чем занят его дядя, но быстро вспомнил, как один из его старших школьных товарищей рассказывал ему, что многие мужчины, которым не хватает женского внимания, любят себя возбуждать таким вот образом. Понаблюдав за Кмао еще несколько секунд, Викрам тихо отошел от кустарника и побежал обратно в деревню.
Праздничный вечер подходил к концу, и крестьяне уже начали потихоньку расходиться по своим домам. Возле одного из факелов собралась небольшая группа детей и подростков. Перед ними уселась бабушка Моан, которую в деревне все называли сказочницей. Старушка знала огромное количество кхмерских легенд, преданий, мифов и сказок и умела настолько увлекательно и ярко рассказывать истории, что ее можно было слушать часами. По вечерам она частенько собирала вокруг себя деревенских ребят, которые, как зачарованные, слушали очередной рассказ о жизни древних камбоджийских королей, о происхождении разных зверей и насекомых, о строительстве роскошных храмов и дворцов, о хитрых крестьянах и глупых богачах.
На этот раз сказочница решила поведать легенду о строительстве храма Ангкор‑Ват, самого величественного и прекрасного сооружения во всей Камбодже. Викрам тихо подошел к группе юных слушателей и уселся на расстеленную на земле пыльную циновку рядом с лопоухим мальчонкой, который внимал рассказу старушки открыв рот и периодически мотая головой в разные стороны.
Бабушка Моан рассказывала о бедном китайце, которому довелось жениться на дочери самого бога Индры. От этого брака родился сын по имени Прехписнука, который с детства умел отлично рисовать, лепить из глины фигурки зверей и людей и строить маленькие макеты храмов и дворцов.
Старушка вела свой рассказ медленно, напевным и размеренным тоном, отчего ее история еще больше завораживала слушателей. Викрам любил наблюдать за выражением лица бабушки Моан, которое постоянно менялось в зависимости от того, о чем она рассказывала. На самых драматичных моментах истории ее морщинистое лицо напрягалось, глаза широко открывались, спокойный старческий голос начинал подрагивать, а руки выводили в воздухе разные причудливые жесты.
Повзрослев, Прехписнука отправился странствовать по свету в поисках своей матери. Она была вынуждена покинуть его, когда он был еще младенцем, так как Индра забрал ее обратно в свое небесное царство.
Наконец юноша нашел свою мать и сам попал в небесные владения Индры. Увидев его необычайные способности, бог поручил ему построить на земле храм, украшенный, как его коровник. Обучившись у небесных зодчих, Прехписнука вернулся на землю и приступил к строительству храма, который стал одним из самых величественных сооружений на земле.
Затем Прехписнука выковал для Индры меч необычайной остроты. Если этим мечом разрубали пополам человека, то он продолжал еще какое‑то время жить и разговаривать, но затем внезапно распадался на две части. То же самое происходило, если этим мечом разрубали кувшин, полный воды. Он разваливался лишь через несколько секунд после того, как через него прошел острый и тонкий, как рисовая бумага, клинок.
Викрам слушал как завороженный, однако где‑то в глубине его сознания продолжал мелькать зловещий образ Кмао, отчаянно теребящего свой пенис в кустах под лунным светом. Мальчик старался прогнать из головы мысли о своем дяде, но никак не мог этого сделать.
– Вот какова история Прехписнуки. Поэтому многие считают, что Ангкор‑Ват – это творение небожителей, – закончила свой рассказ бабушка Моан.
Дети радостно захлопали в ладоши и стали просить сказочницу рассказать им еще какую‑нибудь историю, но старушка строго придерживалась своего правила: только одна история за вечер. К тому же было уже поздно, и ребятам пора было отправляться спать.
По воскресеньям Хиен и Совади иногда позволяли себе поспать подольше. После субботнего танцевального вечера захмелевший Хиен всю ночь громко и раскатисто храпел, поэтому Викраму практически не удалось нормально выспаться. Отец перестал храпеть лишь на рассвете, и тогда мальчик, наконец, погрузился в сон.
Ему в очередной раз приснилась Амара. Она танцевала свой прекрасный танец в небесном дворце бога Индры, о котором накануне рассказывала бабушка Моан. Викрам наблюдал за ее изящными движениями, сидя на прозрачном хрустальном полу, сквозь который были видны белые пушистые облака. В просторном зале для танцев не было никого, кроме них двоих, но мальчик знал, что скоро откроется большая дверь и в зал войдет сам Индра, который, конечно же, будет восхищен мастерством Амары.
«Интересно, как выглядит таинственный царь богов?» – подумал Викрам. Похож ли он на обычного человека с двумя руками и двумя ногами или это какое‑то особенное существо, огромное и величественное? В любом случае бабушка Моан говорила, что простым смертным Индра является в образе каких‑нибудь земных существ, а его истинный облик людям увидеть не дано. Но, может быть, сейчас он войдет в зал, и Викрам станет первым человеком, которому удастся его лицезреть…
Мальчик проснулся, услышав за окном чей‑то пронзительный короткий вскрик. Викрам протер глаза и встретился взглядом с отцом, который тоже только что пробудился и оглядывал комнату сонным взглядом. Совади в комнате не было, и Викрам быстро сообразил, что это именно ее крик разбудил их с Хиеном. Через несколько секунд она вбежала в спальню с испуганным и растерянным видом.
– Бонг!.. Бонг, там… – пролепетала Совади. – Там… Это просто ужас какой‑то!
– Что такое, оун? – спросил Хиен, вскакивая с постели. – Что случилось?
Совади медленно опустилась на циновку, обхватила голову руками и тяжело вздохнула.
– Не понимаю, кто это мог сделать? – тихо произнесла она.
Хиен быстро накинул свою рабочую рубаху и вышел на веранду. Викрам последовал за ним. Спустившись во двор, Хиен сразу обратил внимание на свой велосипед, который теперь представлял собой жалкое зрелище: колеса были погнуты, шины проколоты, а руль валялся в пыли.
– Вот ведь как! – воскликнул Хиен. – Ну и дела!
Но дальше Хиена ожидало гораздо большее потрясение. Взглянув на свой огород, он тихо застонал.
Грядки с бататом, всегда такие ровные и аккуратные, теперь были грубо разрыты и разворошены. Повсюду валялась начавшая увядать ботва, перемешанная с комьями влажной красноватой земли. Было видно, что кто‑то поспешно, под покровом ночи выкопал весь еще недозревший батат, оставив после себя такую неприглядную картину.
Но и это было еще не все. Когда Хиен с Викрамом подошли к роще манговых деревьев, они увидели десятки сломанных веток и валявшиеся на земле раздавленные спелые плоды, которые Хиен накануне намеревался собрать на продажу.
– Мерзавцы, негодяи! – ворчал сквозь зубы Хиен, на ходу оценивая нанесенный хозяйству урон. – Ну ничего, я быстро найду того, кто это сделал!
Викрам тоже почувствовал обиду и злость, глядя на разоренный огород, который его отец буквально поливал своим потом. Но кому понадобилось спешно собирать недозрелый батат и топтать спелые и вкусные плоды манго, чтобы они гнили на земле? Да и велосипед можно было украсть, а не портить.
