Слова
Подходя к переполненному студентами кирпичному зданию, я одергиваю низ блузки. Жаль, что не купила на размер больше, тогда бы она так не задиралась. Бог свидетель, меньше всего кому‑то хочется видеть мой выпирающий живот. Вдохнув, я пытаюсь втянуть его, но это бесполезно. Я могу вдыхать, пока мои легкие не взорвутся, но живот все равно будет нависать над поясом моих джинсов восемнадцатого размера[1].
Я оглядываю парковку, рассматривая каждую симпатичную девушку с подтянутым, плоским животом, и мою грудь переполняет зависть.
Население небольшого городка Хиллкрест составляет всего четыре тысячи и один человек, но, должно быть, есть что‑то в местной воде, потому как почти все жители миловидные.
Это касалось и моей мамы.
Судя по фотографиям и словам отца, она была великолепной, высокой, стройной и обладала ангельским голосом. Однако я ничего от нее не унаследовала. Ну, не считая моей любви к пению в душе, когда отца нет дома.
Нет, я вылитая копия папы. Невысокая брюнетка с карими глазами и к тому же с плохим зрением – этакая заурядная внешность. И я застряла где‑то между определениями «пухлая» и «толстая».
– Сфотографируй, толстозадая. Так точно запомнится.
Сабрина Симмонс. Заклятый враг, отравляющий мое существование. Эта девушка такая стерва, что по сравнению с ней Реджина Джордж[2] выглядит как Мэри Поппинс. Красивая, популярная, капитан танцевальной команды – все в Хиллкресте буквально одержимы Сабриной.
Однако меня она ненавидит.
Что, конечно же, заставляет всех остальных следовать ее примеру.
Я быстро прикидываю, что есть два варианта. Первый – могу игнорировать ее, но это только ухудшит ситуацию. Или второй – я могла бы отплатить ей той же монетой… что также усугубит мое положение.
По сути, варианта с благополучным исходом не существует, поэтому я выбираю тот, из‑за которого не опоздаю на урок. Я прохожу мимо.
– Либо твоя одежда села, либо ты растолстела, – кричит она мне вслед.
– Да ладно, все мы знаем, что второе, – добавляет Дрейвен Тернер, капитан футбольной команды и временами бойфренд Сабрины. – Эта сучка такая толстая, что когда встает на весы, на них высвечивается: «Продолжение следует».
Их небольшое сборище разражается смехом, и мне хочется, чтобы земля разверзлась и поглотила меня целиком.
Тот, кто сказал, что игнорирование задиры – лучшая стратегия действий, был либо чертовым идиотом, либо тем, кто никогда не подвергался настоящим пыткам.
Тот факт, что за месяц до выпускного они все еще насмехаются надо мной, просто абсурден.
Абсурден и страшен. Раньше я убеждала себя, что все эти придирки к лишнему весу закончатся после окончания школы, но теперь начинаю думать, что дети‑придурки вырастают, чтобы стать еще большими придурками во взрослой жизни, и наше общество обречено.
Одно можно сказать наверняка. Мне надоело быть их грушей для битья.
Я оборачиваюсь. Дрейвен обнимает стройные плечи Сабрины, давая понять, что они снова вместе.
Возможно, я не могу раскритиковать их внешность, но все еще в состоянии ударить по больным местам.
– Вау. – Моя улыбка так же фальшива, как и волосы Сабрины, когда вспоминаю последнюю разыгравшуюся в Хиллкресте драму. – Я думала, что после того, как ты застал Сабрину с Фениксом на стоянке во время вечера танцев, ты покончил с ней навсегда. – Я закидываю сумку на плечо. – Но посмотрите на этих двоих… Снова вместе. Кажется, настоящая любовь действительно существует.
Толпа замолкает, но по гневу, озаряющему лицо Дрейвена, и взглядам, которые Сабрина бросает в меня, подобно кинжалам, становится ясно, что моя работа здесь закончена.
Едва я отворачиваюсь, как счастливая парочка начинает орать друг на друга.
По правде говоря, не могу винить Сабрину за то, что она связалась с Фениксом Уокером.
Он столь же великолепен, сколь и загадочен.
Он не зависает с популярными ребятами, но и в Стране Неудачников его точно нет. Феникс мало разговаривает, но, когда это случается, невозможно его не слушать, поскольку есть в его глубоком, хриплом голосе – в нем самом – нечто завораживающее.
Стоит ему войти в комнату, и он высасывает из нее весь кислород, требуя вашего внимания. Бог, должно быть, тот еще шутник, подслушивающий мои мысли, потому что по моей коже пробегают мурашки, и я чувствую жар.
Не смотри.
Но я ничего не могу с собой поделать. Я мазохистка.
Во рту у меня пересыхает, земля уходит из‑под ног, когда я поворачиваюсь и попадаю в плен пронзительных голубых глаз.
Держу пари, даже в темноте он бы видел меня насквозь.
Облаченный в черное с головы до ног, Феникс стоит, прислонившись к своей побитой «Тойоте Камри», с таким видом, будто ему ни до чего нет дела. Его темно‑русые волосы достаточно длинные и при движении падают на глаза, что придает еще больше загадочности. Сигарета зажата меж полных губ… подтверждая, что ему наплевать на школьные правила и возможность угодить в неприятности.
Мы никогда не разговаривали, но я наблюдала за ним на протяжении многих лет.
Я знаю, что он живет в трейлерном парке Бэйвью Эстейтс.
Знаю, что в школе есть только один человек, кого он считает своим другом, – Риз Сторм.
Я видела, как Феникс оценивает приближающихся людей… Безмолвно определяя, стоят ли они его времени.
Бессердечная маска, которую он надевает на публике.
Страдание во взгляде, когда никто не смотрит.
Мы никогда не говорили друг другу ни слова…
Но иногда мне кажется, что никто не знает его лучше меня.
Глава 2
[1] 18‑й размер в США – это примерно 52‑54‑й размер в России.
[2] Персонаж фильма «Дрянные девчонки».
