Смерть – это лекарство
Предположение Линды было правильным: ее родители действительно еще спали. Поэтому, умывшись, почистив сапоги, от которых засохшая грязь отлетала кусками, постирав всю одежду и развесив ее на улице сушиться, вся освеженная и чистая, она вернулась в свою комнату, закрыла дверь и начала думать, куда ей прятать своих сожителей. Именно прятать, потому что родители не потерпят грызунов в доме.
Изначально она планировала спрятать их в своем платяном шкафу. Все равно там было только два‑три платья, которые надевались крайне редко. Так, на особенные случаи: день рождения, чья‑то свадьба, просто сходить прогуляться. Но хоть платья дешевые и редко надеваются, но все равно будет жалко, если мышки их погрызут. Да и тем более шкаф почти всегда закрыт. А она не хотела запирать их там без света и свободы. И кому будет приятно, когда одно платье все‑таки пригодится, а открыв дверцу шкафа, ты обнаружишь там мышиный помет.
Второй вариант был – спрятать их в сундук. Но снова же там тоже хранятся вещи, а это тоже риск: погрызенные вещи и помет. Сундук отпадает.
Был вариант спрятать их в амбаре, но тоже нет, потому что какой‑нибудь кот мог залезть туда, и все.
Опечаленная и не знавшая, куда деть мышат, Линда взяла завернутых в шарф‑платок зверят и спросила:
– Куда же мне вас деть? Хотя бы на первое время.
Под тканью шарфа мама‑мышка начала шевелиться. Появилось тихое шуршание.
– Тихо, малышка. Что же ты так запереживала? – Линда держала закутанных мышат так, словно держала ребенка, и осматривала свою комнату в поисках укромного места. – Ну, конечно же, если хочешь что‑то спрятать, то спрячь это на самом видном или банальном месте. Под кроватью.
Великанша легла на пол и задвинула закутанных мышей под кровать. Затем раскутала их, подогнула шарф таким образом, что он стал похож на круглое блюдечко с высокими боками. Такая вот маленькая круглая кровать под огромной кроватью. Тут их никто не найдет… Хотя есть вероятность, что кто‑то из родителей заглянет под кровать и обнаружит незваных гостей. Но тут снова вспоминаются слова Марка Твена: «В жизни я беспокоился о многом, и большая часть из этого так и не произошла». Тут они не смогут ничего погрызть, если, конечно, не вскарабкаются вверх по ножкам кровати и не пообедают матрасом. Да и помет отсюда будет легко убирать. Идеальное место.
– Так. Сидите тихо, не пищите и никуда не ходите, – начала давать указания Линда, – а я пойду и принесу вам чего‑нибудь поесть и попить.
Великанша вышла из комнаты, а мама с детьми остались сидеть в своей импровизированной кровати.
3
– Насколько я знаю, мыши обычно любят есть зерна, фрукты и семена, но также могут есть корни растений и кору деревьев, – произносила Линда вслух, стоя напротив ворот в амбар. – Думаю, Гефест не будет против, если я позаимствую у него немного зерна. Мыши едят в основном не так уж и много.
В амбаре было достаточно светло. Почти по всему полу было разбросано сено. Было около пяти коров. Все они медленно пожевывали сено, отгоняя мух хвостами. Некоторые лениво мычали. А поверх мычания ложилось блеяние трех овец. Брауни стоял в стойле и пожевывал овес, а на него из соседнего стойла поглядывала Агата. И когда их взгляды встречались, Брауни фыркал и начинал постукивать копытом. В свою очередь бело‑серая кобыла мотала головой, развевая шелковистую гриву. Они заигрывали друг с другом. В дальнем конце амбара в загоне похрюкивали две свиньи. Не очень большой скотный двор: половина скота уже померла. Дела у Уайтов были плохи.
Буквально в пару шагах слева от Линды, у входа в амбар, лежали мешки с зернами. Один уже был пуст наполовину, а внутри него лежала металлическая чашка для кормежки Гефеста. Но когда великанша направилась к этому месту, она не принялась наполнять металлическую чашку, чтобы потом высыпать ее содержимое в тарелку, которую она взяла из дома, и отнести мышатам. Она посмотрела на инструменты, которые висели на прибитых к стене гвоздях, лежали на полке и стояли рядом, облокотившиеся на стену. Среди инструментов Линда нашла лопату, взяла ее и направилась на кукурузное поле.
В ясную погоду, когда жуткий дождь не мешает тебе видеть то, что творится впереди, когда холодный ветер не обжигает тебе лицо, тело не сковывается от прохлады, по лицу никто не бьет, то найти определенный участок на кукурузном поле становится гораздо легче и быстрее. Буквально спустя несколько минут Линда вышла на незасеянный участок с пугалом. При свете дня «человек в черном» не казался таким уж и страшным, но назвать его добродушным и спокойно находиться рядом с ним тоже было трудно. На фоне яркого солнца, которое светит из‑за его спины, он кажется еще живее, нежели в темноте. Солнечные лучи так четко освещают каждый участок его тела и одежды. Видны все порезы и разрывы ткани. Как будто на него напала стая диких собак и разорвала в клочья. Так еще и эта коса. А если бы Линда налетела на нее в ночи? Что тогда?
Тело папы‑мышки так и лежало на том месте, где его и обнаружила Линда. Она выкопала небольшую ямку и собиралась похоронить в ней мышь, но когда она хотела воспользоваться лопатой как совком, чтобы поднять тело и предать его земле, мимо нее пробежал дикий кот с побитым глазом и порванным правым ухом, остановился буквально в ярде от Линды и зашипел, выгнув при этом спину, а затем скрылся в зарослях кукурузы.
– А вот, должно быть, и убийца, – промолвила Линда и положила тело в землю. Два раза зачерпнула полную лопату земли и закопала отца троих мышат и мужа своей подруги.
Убийцы всегда возвращаются на место преступления.
Закопав маленькое тельце, Линда развернулась спиной к солнцу и пугалу и направилась обратно к амбару. Но тут подул ветер, не такой сильный, как ночью, и по телу великанши пробежали мурашки. Кукурузные стебли зашевелились, а позади Линды что‑то треснуло. Она обернулась и посмотрела на пугало. «Человек в черном» стоял на своей одной худой деревянной ноге, слегка пошатываясь из стороны в сторону. Его вышитая улыбка говорила о его намерении сделать что‑то плохое. А пустые черные глаза ничего не говорили, потому что по ним и так можно было понять, что он не чувствует страха перед последствиями за свои плохие намерения.
– С таким внешним видом Дороти тебя ни за что не сняла бы, Страшила[1].
Линда ушла обратно в амбар, оставив позади себя маленький холмик земли и «человека в черном», которому суждено было стоять на своей одной ноге до тех пор, пока Джозеф его не уберет.
Добрая великанша набрала в амбаре тарелку зерна, а на кухне набрала в блюдце воды и отнесла их себе в комнату. Когда она вернулась, то обнаружила, что мышиное семейство так и сидит в своей кровати. Линда поставила воду и пищу рядом с ней, и все четверо принялись за угощение. Птичка молча смотрела на них и слегка улыбалась. Мама‑мышка попила воды, подняла свою мордашку над блюдцем. На усах и шерстке в области крохотного ротика остались капельки воды.
– Пипь‑пи‑пипь‑пип.
[1] Один из ключевых героев детской книги «Удивительный волшебник из страны Оз» американского писателя Лаймена Фрэнка Баума (15.05.1856–06.05.1919), вышедшей в свет в 1900 году.
