Смерть и козий сыр

Ричард вернулся и осторожно, чтобы не спровоцировать демонстрацию боевых навыков, взял девушку под локоть, после чего увлек ее к выходу, где ждал явно потрясенный Август Татильон.

Снаружи ночной воздух оказался еще теплым, однако его свежесть немедленно ударила в голову, заставив Ричарда ощутить гораздо более сильное опьянение, чем внутри.

– Машина там, – решительно объявил он, чтобы спутники не заметили его состояния, и зашагал к парковке, где специально разместил автомобиль напротив дороги, намереваясь вздремнуть на заднем сиденье, пока не выветрится алкоголь.

– Нет, я ее передвинула. Не хотела, чтобы Паспарту кто‑нибудь побеспокоил. – Валери положила руку на спину Ричарда и направила его в другую сторону. Он поймал взгляд Татильона и попытался воспроизвести гэльское пожатие плечами, признавая, что не имеет здесь ровно никакой власти. – Пожалуй, я сяду за руль, – заявила девушка не терпящим возражений тоном.

Несколько мгновений спустя они уже выезжали с парковки. Валери проклинала древний механизм зубчатой передачи видавшего вида автомобиля Ричарда, пока сам владелец транспортного средства был низведен до необходимости выслушивать жалобы с неудобного и тесного заднего сиденья рядом с Паспарту, уступив переднее пассажирское кресло Татильону. Тот скорчился на своем месте, насколько позволял высокий рост. Чихуахуа тоже не выглядел обрадованным тем, что приходится с кем‑то делить пространство.

– Гроссмаллард не знает местоположения вашей гостиницы, так ведь? – спросил критик, который безуспешно пытался скрыть тревогу в голосе и казался до смерти напуганным: сейчас хладнокровный разрушитель репутаций, наводивший ужас даже на самых известных маэстро кулинарного мира, буквально трясся от страха.

– Вряд ли, – отозвался Ричард, будучи почти полностью уверенным, что Себастьен Гроссмаллард не имел ни малейшего представления о личностях большинства местных гостей, включая владельца гостиницы, и уж тем более не знал, где та находится. Однако иногда не мешало продемонстрировать высокую самооценку. – Вы так сильно беспокоитесь из‑за него?

Он потянулся, чтобы утешающе положить руку на плечо Татильона. К сожалению, как раз в это время Валери особенно резко свернула, отчего машина накренилась вправо, поэтому вместо плеча Ричард схватился за макушку критика и, к своему ужасу, сорвал накладные волосы с лысины. Попытки вернуть беглый парик на место не привели к успеху: фальшивые пряди намертво приклеились к ладони.

Пока Ричард тряс рукой, стараясь избавиться от нашлепки, Паспарту воспринял ее за конкурента и начал облаивать, угрожающе рыча. Стремясь предотвратить нападение пса, Ричарду удалось перебросить накладные волосы вперед, где они прилипли к ветровому стеклу со стороны пассажира, напоминая сбитое на дороге животное. Воцарилась неловкая тишина. Даже Паспарту спрятался в свою дорогую переноску. Очень медленно Татильон отклеил парик, посмотрел на него и смиренно вздохнул, впервые с момента знакомства выглядя по‑человечески. Затем выдавил, растеряв и напыщенную манеру выражаться, и резкость тона:

– Пожалуй, теперь Гроссмаллард меня не узнает, даже если выяснит адрес гостиницы.

– Ох уж эти мужчины! – снова фыркнула Валери, хотя и менее ядовито на этот раз. – В любом случае так вы лучше выглядите, по‑моему, – добавила она отстраненно.

Татильон провел ладонью по искусственным прядям. Со стороны казалось, что он ласкает морскую свинку.

– Благодарю, мадам. – Его голос звучал устало. – Склонен с вами согласиться, но это моя маскировка, если можно так сказать. Это, – и он снова перешел на резкий, презрительный тон, – Август Татильон, устрашающий ресторанный критик. – Затем посмотрел в окно, увидел свое отражение и добавил тихо и слегка меланхолично: – А без парика мне не нужно притворяться.

«Неловко вышло», – подумал Ричард, ощущая, что Валери жаждет продолжить распекать мужчин и, без сомнения, проехаться насчет их абсурдного тщеславия.

Не то чтобы он был не согласен в какой‑то мере, но чувствовал: смена темы разговора может улучшить атмосферу, поэтому произнес:

– Следовало написать мне, когда сломалась машина. Я бы приехал и забрал тебя. – На трезвую голову Ричард наверняка заметил бы, что температура в салоне резко упала. – Не сказать, чтобы мне нравилось сидеть в одиночестве за ужином. Не знаю, как вы выдерживаете подобное, месье Татильон. Создавалось впечатление, что все на меня пялятся…

Критик уже начал поворачиваться, чтобы ответить, но Валери его опередила:

– Я отправила восемь сообщений. Включая два голосовых. Думаю, ты как раз вовсю получал удовольствие от ужина.

Значит, вот в чем было дело. Мужчины подвели ее сегодня. Вернее, в этом случае мужчина. И Ричард являлся конкретным представителем своего пола.

– Он не мог получить сообщения, – пробормотал Татильон, по‑прежнему печально глядя в окно. – Гроссмаллард ненавидит социальные сети, поэтому устанавливает в своих ресторанах дорогие глушители сигнала.

– А‑а, – протянула Валери, предположительно с ноткой раскаяния.

– Восхищаюсь подобным отношением, – нарушил Ричард повисшее молчание.

Татильон прекратил с тоской вглядываться в темноту за окном и повернулся к спутникам со словами:

– Лучшие блюда Гроссмалларда всегда сосредоточены на вкусовых ощущениях, поражающих с первой же секунды. Это, конечно, правильно, но еще он любит производить драматический эффект. Изумлять театральным представлением, красочной визуализацией. А потому терпеть не может мобильные телефоны. Если все увидят фотографии в соцсетях, то впечатление будет испорчено, удивление пропадет. – Критик постепенно оживал, разглагольствуя о своей теме, и теперь из‑подо льда высокомерия проглядывала истинная увлеченность предметом обсуждения. – Лучшие блюда Гроссмалларда не просто безупречны, но также рассказывают историю, помимо гениального вкуса!

– Я читал где‑то об этом, – поддержал Ричард, захваченный моментом.

– Это я написал ту статью, – объявил Татильон, и в его тоне вновь проскользнул намек на прежнюю помпезность, несмотря на отсутствие парика.

– Теперь понятно. Тогда что же случилось сегодня с десертом? Почему разразился скандал? На мой взгляд, блюдо смотрелось великолепно.

– Драматичность подачи никто не оспаривает, конечно. Но вот вкус…

– А мне понравилось.

– Даже парфе?

– Да, – нервно ответил Ричард, чувствуя себя так, словно провалил экзамен.

– Но козий сыр…

– Да?

– Он же был веганским! – Татильон едва сдерживал ярость. – Объявить о своем «возвращении домой», а потом оскорбить земляков фальшивым сыром! – последние два слова он выплюнул. – Который не обладал ни вкусом, ни консистенцией, подобающими ресторану, тем более ресторану с мишленовскими звездами. Это же наглая подделка!

– Понимаю, – протянул Ричард, хотя ровным счетом ничего не понимал.