Спрятавшиеся в темноте. Том первый. Блеск и отражения

– Отказов не принимаю, – обворожительно улыбаясь и утягивая за собой девушку, произнесла Карина. Рике ничего не оставалось, как последовать за той, кого тётушка настоятельно просила остерегаться.

 

Лестор окончательно заблудился. И это было бы смешно, если б не надвигающаяся ночь. Историк не мог понять, как можно заблудиться в старом центре, как вообще возможно то, что попытка выйти из закоулков только приводит к новым закоулкам. Он давно перестал искать рыжего мальчика, ясно, что его тут нет и быть не может. Лестор решил двигаться на север, так как центральная набережная реки Оленя располагается именно там. Но пока стратегия не дала результатов, и историк не видел хотя бы смутно знакомых улочек, которые он мог в спешке пробежать парой часов ранее. Его окружали угрюмые двух‑ и трехэтажные дома, построенные задолго до рождения Лестора. Кое‑где горели огни, но они совсем не выглядели приветливыми. Вжав голову в плечи, историк шёл за не двигающейся звездой, указывающей на север. Он размышлял о том, почему ему казалось таким важным довести логаритм до конца, и не мог найти удовлетворительного ответа. Самым очевидным было то, что Лестору просто захотелось почувствовать себя важным. Он завёл дружбу с гвардейцами, их жизнь казалась яркой, полной романтики и непредсказуемых поворотов. В то время как жизнь историка шла неспешно, без особых ухабин и извилин. Желание быть значимым, хвост Лестора ходил из стороны в сторону, затуманило такой академический разум. Он выглядел жалким глупцом. Лестор был недоволен собой, своими мыслями, домами вокруг и всем на свете. Поглощённый самокопанием, историк не заметил, как за ним появилось две тени. Довольно быстро стали различимы силуэты невысоких, почти детских фигур хвостовов, закутанных в плащи с головы до ног, и почти сразу же с приглушённым свистом на голову историку опустилась довольно тяжёлая дубинка. Теперь в голове Лестора не было ни одной мысли, там было темно, как в углу, откуда появились нападавшие.

 

То, что было

 

– И железные птицы будут проноситься над головами хвостовов. Они будут изрыгать пламя и дым, но не будет страха в сердцах, видящих это, лишь торжество мысли! Разум победит хвост, и никто не будет бояться выглядеть смешным и нелепым!

Хвост оратора ходил из стороны в сторону. Его глаза горели огнём. Но, однако, немногочисленные слушатели посмеивались и совсем не разделяли вдохновения оратора.

– А скажи, твои железные птицы будут срать обычным говном или железной стружкой? – раздался вопрос из толпы.

Народ прыснул смехом, ответ оратора, вернее негодующий крик, потонул в общем шуме.

– Ладно, оставьте бедного сумасшедшего, ребята, идём дальше. Нам платят за обход этого свинарника, жители которого именуют его городом, а не за выслушивание местных пьяниц.

От толпы отделилось человек пятнадцать стражников, одетых в кожаные с железными вставками доспехи. Постепенно и остальные разошлись. Безумец остался один. Он был одет в грязный, когда‑то белый балахон, его волосы были собраны в хвост, а борода топорщилась во все стороны. Однако достаточно было одного взгляда, чтобы понять, пьяницей он не был. Сумасшедшим возможно, но явно не буйным и не опасным.

Что‑то бормоча, оратор задумчиво двинулся прочь от грязной площади, покрытой смесью соломы и навоза. Сегодня был базарный день, потому вокруг было полно людей, лошадей, коров, овец и Белка его разбери каких ещё блеющих и беззастенчиво гадящих под себя животных. Встречались спящие, с привычками, немногим отличающими их от животных, хвостовы, успевшие отдать должное вину местных таверн ещё с утра. Оратор обходил их, перешагивал, вилял в толпе, пока не вышел в относительно спокойное место. Невдалеке виднелась опрятная таверна, куда он и направлялся. Он не зашёл внутрь, а обошёл таверну, чтобы попасть в деревянный пристрой. Это была конюшня. Оратора знали здесь под именем Сизый Нос, потому конюх, увидев его, произнес:

– Эй, Сизый Нос, к тебе приходили гости.

– Кто?

– А я почем знаю, он мне не назвался. Сказал токмо, что нужен ему изоб… изобритулель, во! То бишь ты. Я спросил: «Сизый Нос, что ль?» А он так посмотрел на меня, как на ночной горшок, нехорошо так посмотрел, и сказал, как придёт этот господин, пускай у трактирщика спросит, кто его ждёт.

Сизый Нос задумчиво почесал заросший подбородок.

– А трактирщик‑то в каком сегодня настроении? Боюсь, если зайду, опять начнёт меня прогонять. У него ведь пареная репа вместо мозгов, я ему противен, потому что непонятен.

– Вот из‑за таких слов он тебя и шпыняет. Меньше б умничал, может, и ел бы не через раз. А в голове у людей не репа, это я точно знаю. Видал, как бошки‑то раскраивают.

Сизый Нос засмеялся.

– Тьфу на тебя, мудрила засранный.

– Не ругайся, добрый человек. Я смеюсь не над тобой.

– Да мне по боку, чего это ты развеселился, иди, пока господин ждёт.

Конюх, сердито нахмурив лоб, вернулся к своим делам, а Сизый Нос, предварительно попробовав очистить наряд, пошёл к главному входу трактира.

Он открыл дверь, висящую на добротных железных петлях, опасливо огляделся и только потом зашёл внутрь. Когда он в последний раз так поступил, в него прилетел увесистый чугунный горшок, к великому сожалению оратора, без какой бы то ни было еды. Трактирщик наградил Сизого Носа тяжёлым взглядом и указал пухлым пальцем на столик у окна, скрытый шторками.

«Надо же, господин в кабинке ждёт меня! Неужто моя чёрная полоса заканчивается?» – думал изобретатель. Он довольно скрутил хвост, ещё раз прошёлся ладошками по некогда белому балахону и направился к таинственному господину.

– Здравствуйте! Рад знакомству… – хорошо одетый худой господин немного запнулся, – рога Оленя, знаю, что тут вас именуют Сизым Носом, но почти уверен, что настоящее ваше имя Кролус Редд.

Сизый Нос удивленно смотрел на худого господина.

– Кролус Редд? Слыхал я, что человека с таким именем искал барон из Захвостья, да только…

– Я тоже слышал об этом, и, поверьте, считаю барона невеждой, а Захвостье дырой, недостойной внимания.

Оратор немного успокоился, но его хвост по‑прежнему был напряжён.

– Позвольте представиться – Мэриус Стронге, я представляю интересы графа Рэстока. Ему нужен человек, способный делать то, что до него никто не делал. Понимаете?

Хвост Кролуса Редда затрепетал и зашёлся из стороны в сторону.

– Рад знакомству, Мэриус Стронге, – беззастенчиво садясь за стол напротив худого хвостова, сказал Кролус, – признаться, я давно ждал кого‑нибудь, обладающего широкими взглядами, – весело продолжил бывший Сизый Нос, отправляя себе в рот изрядный кусок пирога, лежащего на тарелке. Он так давно хотел вновь обрести имя.

 

Глава 5