Светлячок для бандита
Кристина, конечно, заберет Захара от няни, но он ведь еще маленький. И скучает по мне, плохо сыну, когда меня долго нет рядом.
А я часто не рядом, за что чувствую вину. Корю себя за то, что работаю, а не уделяю Захару время, но ведь деньги нужны! Виню себя за то, что с Русланом встречаюсь, хотя чаще всего мы втроем проводим время, но Рус ведь для Захара чужой!
Сейчас вот, вместо того, чтобы досматривать с Русланом фильм, я нахожусь непонятно где, и Бог знает когда смогу вернуться к ребенку.
Черт… Руслан! Мы ведь договаривались с ним о встрече!
– Андрей! Зачем ты привез меня сюда? – настойчиво повторяю я вопрос.
– Спокойно поговорить.
– В любом столичном кафе можно было поговорить…
– Я ведь знаю тебя, Светлячок! – улыбается вдруг Андрей, кромсая меня давно забытым прозвищем. – Убежала бы… а сейчас я хочу не гоняться за тобой, а поговорить.
– Хорошо, давай поговорим! – соглашаюсь я нервно.
– Садись, – кивает Андрей на кресло, и я опускаюсь в низкое, мягкое кресло, которое поглощает половину моего тела. – Будешь что– нибудь?
Громов подходит к столику, на котором стоит поднос с конфетами, проклятущий виски, и… сок, который наливает Андрей.
Батюшки! Может, он еще и вегетарианцем стал до кучи?
– Держи, – протягивает он мне второй стакан сока и конфеты. – Раз уж ты утверждаешь, что не сдавала меня, да даже если это была ты… почему не приходила? Не навещала? Сбежала почему? Хоть бы письмо написала!
Он сейчас серьезно?
– Между нами все закончилось, и я решила забыть. С чистого листа жизнь начать, – говорю я чистую правду.
– Получилось?
– Да! Еще вопросы будут?
Андрей хмурится. Не ожидал от вечно амебной меня отпор встретить? Я бы тоже удивилась…
– То, что ты видела, когда приехала в тот день, – отводит взгляд Андрей. – Мне Олег рассказал… не было ничего! Я напился, и…
– Не ври, пожалуйста, – помимо воли кривлюсь я. – Я ведь не слепая, и видела, как она тебя ублажала! Но это уже в прошлом, и теперь мне все равно.
– Еще раз говорю: не было ничего! Парни позвали шлюх, надеясь меня развлечь. Я их послал, и заснул, а проснулся от того, что ты увидела. Оттолкнул ее тут же! Важно тебе это, или уже нет, но я тебя не предавал. А вот ты…
– Да– да! Я – предательница и стерва! Ну и плевать, думай, что хочешь! Ты никогда мне не верил! – я отставляю на половину пустой бокал… или на половину полный? Пытаюсь подняться из кресла, но Андрей легонько толкает меня обратно.
– Тебе, кошечка, я верил больше, чем всем остальным! Больше, чем себе верил, – сдавленным, болезненным голосом парирует Андрей. – Уже знаю, что про мою маму ты правду сказала – выяснил, но… Марина! Ты очень часто ведешь себя, как жестокое дитя! Неужели ты не могла дать мне время, чтобы все осознать? Зачем нужно было отсекать меня, как рудимент? Зачем?
И столько всего я ощущаю в голосе Андрея, что и сама к краю подхожу. Меня разрывает от самых разных чувств. Хочется и в ноги ему упасть, моля о прощении, и сказать, как я ненавижу его. Притянуть к себе, и поцеловать жарко, чтобы снова счастливой стать, и пощечину ему влепить. Расплакаться от невыносимого счастья снова видеть его, и рассмеяться от горя, что Андрей опять явился портить мне жизнь. Закричать, разбить что– нибудь… раздеться, забраться к нему на колени, ощутить его в себе…
Злость побеждает!
– Ты! – рычу я. Кричу. – Отлично придумал, Громов! Творил, что хотел! Родителей моих закрыл, врал постоянно, чуть ли не на моих глазах шлюху какую– то трахал… и я виновата, да?! Лучшая защита – нападение? Да лучше бы ты до конца жизни сел! Какой идиот тебя выпустил? Явился такой умный… да катись ты к чертям собачьим из моей жизни! Найди себе другую дуру, и вешай ей на уши лапшу – уверена, ты справишься с этим! Верил он мне… да ты мне ни слова правды за все время не сказал, и говоришь, что верил? Ты… да чтоб ты…
– А ты у нас ангелочек, да? – перебивает он меня, тоже поднявшись из кресла. Возвышается надо мной, словно еще выше ростом став. Кулаки сжимает огромные, и мне снова сжаться хочется… и еще много чего хочется. – Одна беда – и ты сбежала! Одна неприятность, и нет тебя! Сколько я просил: давай поговорим, давай все решим, но тебе же удобнее быть маленькой, обиженной девочкой, да? И обвинять всех вокруг, но своей вины не видеть! Я признаю, что во многом облажался, но и ты хороша!
Вот ведь скотина!
Сердце бешено бьется, в глазах темнеет. Мигает даже, будто кровавая пелена наступает и отступает. Толкаю Андрея в грудь со всей силы, со стоном– криком, вымещая всю свою обиду. Всю свою боль!
– Ненавижу тебя! – ору я, и бью его, как самая последняя истеричка. Но остановиться не могу – не получается. – Да если я в чем и виновата, так это в том, что не понимала, с кем связалась! Ты…
– Ну все, – хватает меня за руки Андрей, и резко тянет на себя – так, что я носом в его грудь утыкаюсь. И замолкаю от неожиданности. – Развоевалась ты, Светлячок! Довольно!
Вдыхаю родной запах его тела – такой болезненный для моей души, и всего на миг прижимаюсь к груди Андрея лицом.
А затем поднимаю на него глаза.
Глава 6
Андрей молчит. Смотрит – глаза в глаза… и взгляда не оторвать. Он – как гроза на моем небосклоне, которую ждешь с ужасом и трепетом. Взволнован, ждет от меня чего– то. Чего он ждет?
И зачем же ты снова ворвался в мою жизнь – причина моей радости, и моей боли? Зачем? Я ведь начала забывать уже, научилась сама справляться со всем. Еще бы немного времени…
Но времени мне Андрей не дает. Как и всегда. Обнимает меня сильными руками, к телу своему горячему прижимает. Ладонь его на моей спине огнем жжет, опаляет чувствительную кожу. Дышит тяжело, еще теснее к себе прижимает, чтобы я почувствовала, как сильно он возбужден.
Проводит своими чуть шершавыми ладонями по моей спине, задирая футболку, и я таю, как снежинка, даже от такой нехитрой ласки. Вот бы хоть на час забыть обо всем, и чтобы как раньше все было! Взять все, что Андрей сможет мне дать, и себя отдать полностью. Раствориться в нем, забыться… разве не заслужила я крупицу радости?
