Тайна Лавендер Хилла
Когда‑то давным‑давно это была удивительно красивая веранда из тикового дерева, обильно увитая ветками дикого винограда. Утопая в зелени, она создавала свой замкнутый уголок спокойствия и тишины, тот неизменный и знакомый ему с детства мир. И он потратил еще примерно час, расчищая себе место для работы. Адам заварил себе зеленый чай и удобно устроился за большим дубовым столом, разделяющим веранду на две равные части. Когда то, еще до начала Второй Мировой войны, этот дом был образцом достатка и роскоши, а проживала в нем большая и по всей вероятности, далеко не бедная семья. После окончания войны дом был по дешевке куплен Рэндалом – старшим, а впоследствии отошел его старшему сыну и молодой Шарлотте Дженкинс, в качестве свадебного подарка. Вероятно здесь, под резными арабскими светильниками эпохи колониальных войн, проходили шумные посиделки и семейные чаепития, объединявшие многочисленное семейство бывших его владельцев. На большом чугунном мангале готовили чудесную индейку с мексиканскими баклажанами, а в тени виноградных листьев, благородные дамы страстно обсуждали последнюю Парижскую моду. Во всем этом, еще чувствовалась затихшая на долгие годы жизнь, которая постепенно утихала, покрываясь пылью десятилетий. Когда‑то в детстве Адам услышал от старика Рэндала грустную историю о том, как все мужчины этого семейства, мужественно пали на фронтах войны, где‑то в жаркой африканской пустыне, сражаясь там с армией генерала Роммеля.
А представители женской половины последовали примеру своих братьев, став сестрами милосердия и так же бесследно сгинули на просторах той кровавой войны.
Что же случилось с остальными членами семьи? Увы, но об этом история умалчивала.
Глава четвертая. Элизабет
Адам медленно закрыл глаза и глубоко вдохнул прохладный вечерний воздух, обдумывая тему своего будущего рассказа. Повсюду стоял терпкий запах жасмина, а где‑то вдали, за каменной оградой, поросшей шлющем, неугомонно стрекотали сверчки, создавая неповторимую атмосферу для его работы. Не открывая глаз, Адам протянул руку, чтобы взять чашку чая со стола и от неожиданности вздрогнул, услышав рядом с собой тихий, но совершенно отчетливый детский голос.
– Слишком сладок жасмин в этом году, вы не находите?
Адам оцепенел от ужаса, так и застыв с чашкой в руке. Его внутренний голос приказывал немедленно открыть глаза, но страх перед неизвестностью, мгновенно парализовал его. Адам ощутил, как медленно холодеет его душа.
В один миг, в голове его всплыли давно позабытые истории из детства. Обезглавленный Джек, неловко прихрамывая, двигался к нему, хаотично шаря в пустоте скрюченными мертвыми пальцами. Он словно пытался схватить его, загнать его в угол, не давая шанса на спасение! Откуда‑то из глубины его подсознания, начали выползать мерзкие скользкие твари, порождения самого ада или еще бог весть откуда взявшиеся создания. Все они, плотным строем надвигались на Адаму, отрезая ему путь к спасению!
Он вновь почувствовал себя привязанным к старому дубу, не в силах пошевелиться, а только лишь способным тихо и горько плакать над своей ужасной судьбой.
Рука его безвольно разжалась, и чашка с глухим стуком упала на стол и разбилась, залив старую льняную скатерть.
– Ну не пугайтесь же так! – послышался все тот же тихий голос.
– Я ведь просто спросила вас про запах жасмина в саду…
Адам старался унять охватившую его дрожь и медленно повернув голову, открыл глаза.
Перед ним, удобно расположившись за столом, сидела девочка лет десяти, в красивом, но немного старомодном сиреневом платье. Она приветливо улыбалась ему и выглядела совершенно безобидной. Девочка робко протянула руку и осторожно взяла из хрустальной вазы конфету в яркой красной обертке.
– Но я же не приносил никаких конфет… подумал Адам, а девочка продолжила, ловко сунув конфету в рот.
– А это я принесла! Бабушка говорит, что если конфеты слишком долго лежат в чулане, то они теряют свой превосходный вкус и нужно непременно их вовремя съесть!
Девочка нравоучительно выговаривала каждое свое слово, направив свой взгляд сквозь Адама, не моргая и словно не замечая его присутствия.
– Но вы так и не ответили на мой вопрос, мистер….
– Дженкинс… поспешил представится Адам.
– Мистер Адам Дженкинс, к вашим услугам мисс…
Адам немного успокоился и теперь уже с удивлением рассматривал эту юную особу, невесть откуда появившуюся тут.
– Позвольте полюбопытствовать, юная леди! – подыгрывая ей, произнес Адам.
– А что, собственно, вы здесь делаете?
– То же, что и вы, мистер Дженкинс! – продолжала улыбаться девочка, старательно дожевывая свою конфету.
– Чай пью! Только и всего! Но, вероятно, более успешно, чем вы!
Она звонко рассмеялась, кивнув на разбитую Адамом чашку, совершенно обезоружив его этим, и как‑то мгновенно расположив к себе.
– Я пришла познакомиться с вами! Весь день за вами наблюдаю… но вы такой занятой человек!
Девочка ловко налила себе чаю, в непонятно откуда появившуюся чашку, аккуратно добавив перед этим молоко и наклонив голову на бок, с любопытством взглянула на Адама.
– А ведь вы писатель, если я не ошибаюсь?
– А я никогда не ошибаюсь в людях! – серьезно заметила девочка, обращаясь, скорее к самой себе.
– И над чем же вы сейчас трудитесь? Роман или новелла?
Она по‑свойски сидела, болтая ногами под столом, увлеченно поедая конфеты.
Ее беззаботный и добродушный вид невероятно подкупал своей естественностью и детским обаянием.
– Это я так… что бы не испортились… – виновато пожала она плечами, поймав на себе взгляд Адама.
– Нет, нет… не беспокойся, кушай! – поспешно ответил он, медленно вставая из‑за стола.
– Я за тряпкой… – не зная зачем, сообщил он девочке и тихо выскользнул с веранды.
В его голове, словно рой пчел, бешено носились мысли.
– Кто она такая??? Почему она здесь, а главное, кто ее сюда впустил? – думал он.
Когда Адам вернулся обратно, девочка все так же оставалась за столом и только лишь конфет в вазе значительно поубавилось.
– А у меня еще много конфет! – сообщила она, добродушно улыбаясь во весь рот.
Ее губы были смешно испачканы шоколадом, что делало ситуацию очень комичной.
– Когда мама вернется, я вам еще принесу! – деловито пообещала она, разворачивая следующую конфету.
– Мама? – переспросил Адам.
– Так ты тут, оказывается, еще и с мамой?
