Танец с одной туфелькой

– Эту музыку написал Бог.

Анфиса не удивилась. Алина Власова неожиданно поддержала Дину:

– Нам на естествознании говорили, что есть информационное поле Земли, это доказано учёными. И всё, что придумывают и создают великие люди, уже находится в этом поле, а они просто ловят эти информационные сигналы.

– Да! – продолжила Дина, – Это послание Бога, которое он отправил нам через композитора. Ведь Бетховен, лишённый слуха, не мог так тонко почувствовать музыку.

– Я не спорю, что всё гениальное – божественно. Но вот насчёт позывных из космоса сомневаюсь, – отреагировала Анфиса, – Это принижает талант Бетховена, вам не кажется? Чтобы написать такую мелодию, проникающую в душу человека, нужно самому человеку пройти через тяготы, преодолеть трудности, пережить страдания, смириться с неразделённой любовью. И это только заслуга самого композитора!

Девочки не нашли, что возразить. Анфиса подошла к роялю, ноты уже были открыты, и заиграла. Ученицы смотрели на тонкие изящные пальчики своей учительницы. Неземная божественно нежная «Лунная соната» зазвучала вживую, не в записи. И это было ещё восхитительней.

 

После занятий Анфиса позвонила дочери. Учитывая трёхчасовую разницу с тем южным городом, где сейчас находится Капитолина, там уже наступило утро.

– Мама! Как хорошо, что ты позвонила, – раздался радостный девичий голос, – Я сама тебе хотела вот‑вот позвонить.

– Расказывай сказки! – засмеялась Анфиса в ответ, – Знаю я тебя, врунишку! Если бы сейчас тебя не застала, то убежала бы в свой клуб. Не надоело тебе ещё пустыми делами заниматься? – Анфиса сказала и сразу же пожалела о сказанном. Вроде бы в шутку произнесла, но всё равно показала своё неодобрение дочкиным занятием.

– Мама, не переживай, у меня, правда, всё нормально. Лучше скажи как ты, как мои маленькие ученицы, справляешься без меня?

– Капа, ты, наверно, рассердишься, но это безответственно. Конечно, я помогу тебе, но ты же преподаватель! А это не к лицу преподавателю быть такой безответственной и несерьёзной!

– Мамочка, я же не на кого‑то оставила их, а на тебя! – беспечно возразила девушка.

– Ладно, дочка, не буду тебя задерживать. Но ты подумай над моими словами.

– Обещаю, подумаю… И правда, мне пора! А то опоздаю. Всё, мамочка, целую тебя. Отцу привет передавай.

Капитолина сбросила вызов. Не то, что звонок мамы расстроил, но девушка ещё не была готова вернуться домой. Конечно, мама права. Капитолина год готовила своих маленьких учениц к отчётному концерту, и вот за несколько недель до важного события сорвалась с места, всё бросила и улетела в Крым. И то, что Диего позвал её к началу туристического сезона – вовсе не причина. Причина в другом. Но приглашение Диего Риверы оказалось как нельзя кстати.

Голос мамы заставил её загрустить о доме. Девушка вдруг улыбнулась, вспомнив, как в детстве её раздражало собственное имя.

– Мама, я понимаю, что ты назвала меня в честь бабушки, но оно же старомодное.

– Ничего подобного, – не соглашалась мама.

– Меня все Капа зовут. Как в мультике для малышей – баба Капа и Лунтик! А ещё, как назло, у подружки имя Майя!

– И что? – пожимала плечами Анфиса.

– А то, что её пчёлкой Майей дразнят! Получается у нас в школе две пчелы – пчёлка Майя и баба Капа из «Лунтика»…

Анфиса беспечно смеялась, а потом гладила дочку по голове и говорила:

– Ну и что, что Капа! Меня вот тоже Фисой зовут. И ничего. Нормально.

Маму было не переспорить. И Капа смирилась. Если так маме нравится, то она будет Капой.

Капитолина встряхнула головой. Не время сейчас на такие воспоминания. Быстро принять холодный душ и в спортзал на тренировку, а потом – небольшой перерыв на обед и репетиция с Диего. Он уже, кстати, отправил ей сообщение: « Mi corazon, I want you to be in time!» То, что Диего смешивал в речи испанские и английские слова уже не сбивало с толку Капитолину. А вот то, что он поставил восклицательный знак, показывает его нетерпение увидеть её сегодня пораньше. Наверно, у него опять появилась творческая идея, которую он хочет воплотить в их танец. С Диего всегда так. Новые идеи, как свежий ветер над побережьем, витают в его голове постоянно. Вот и сейчас, как обычно, смешивая испанские слова и английские, он объясняет кордебалету, что следует делать. Танцовщицы понимают его скорее интуитивно, благодаря богатой жестикуляции и мимики Диего.

– Hola guapa! – привычно обращается к ней Диего, что означает «Привет, красотка». Капитолина смеётся и машет ему рукой. А через пару минут уже полностью погружается в работу. Создавать номер с Диего всегда захватывающе интересно. В процессе работы исчезает языковой барьер, и они говорят на одном языке – языке танца. Когда Капитолина впервые встала в пару с Диего, его первые и самые важные слова, которыми он напутствовал её, были «Отпусти себя, своё тело, свои эмоции, доверься мне и музыке. Будь свободной. Живи здесь и сейчас. Для танца больше ничего не нужно».

Когда закончился прогон номера, никто не заметил, как прошло два часа. Нужно было успеть приготовить костюмы, нанести грим, сделать причёску. В гримёрке Капитолину уже ждало её сценическое платье – длинное, узкое, обтягивающее тело, как перчатка, с полностью открытой спиной. Капитолина садится напротив зеркала, достаёт бутылочку лосьона, ватный диск и тщательно протирает лицо. Макияж она наносит себе сама, не доверяя гримёрше. Ловким, отработанным движением руки, она делает «смоуки айз», наносит ярко красную помаду на чуть припухлые и чуть капризно изогнутые губы. Лицо изменяется. Исчезает милая скромная девочка, и появляется опытная обольстительная королева ночной дискотеки. Но Капитолина знает, что это всего лишь образ, всего лишь захватывающая игра. Девушка подбирает лёгкие белокурые пряди волос в пучок, чтобы не мешали при энергичном танце и не задевали Диего по лицу. И всё, готово. Туфли на огромных почти двенадцатисантиметровых каблуках довершают образ.

Выходить на сцену всегда волнительно, даже если ты это делал много раз до этого. Прозвучали первые аккорды. «Пора!» – Капитолина мысленно собралась. И, сделав вдох, как перед прыжком в ледяную воду, стремится навстречу Диего. Он уже рядом, с обаятельной искренней улыбкой взглянул в её глаза, легко подхватил в кружении и устремил за собой. Капитолина чувствовала энергетику зала, где толпа людей двигалась в танце, поднимая вверх руки и покачиваясь в такт музыке. Проникновенный голос Энрике Иглесиаса рассказывал о любви. «Tired of being sorry» – очень чувственная песня, и движения танцевальной пары завораживали своим, нет, совсем не открытым, а наоборот сдерживаемым чувством. Ни Капитолина, ни Диего не позволяли чувственности перейти ту грань, за которой уже начиналась пошлость и эротизм. Главным в танце были чувства, страстные, едва сдерживаемые, на грани эмоций. Зрителю не надо открывать всё, нужно оставить что‑то недосказанным, недопонятым. Оставить ему право самому выбрать финал.