Тест на отцовство

– Ну, значит, не знала, раз так отреагировала, – разводит руками друг и меняет тему: – Слушай, что там насчет нашего проекта по строительству торгового комплекса?

Мы с Самиром не только друзья, но и давнишние бизнес‑партнеры. Сразу после окончания университета он открыл собственную фирму и быстро раскрутился. В те годы Самир впахивал как вол, но добился своего – взлетел на вершину молниеносно, разбогател. Мне все досталось от отца, поэтому не пришлось рвать жилы, как другу. Самир всегда восхищал меня своим трудолюбием, жесткостью, бескомпромиссностью. Только вот моих отношений с Диной он никогда не понимал и не одобрял. Это было чуть ли не единственное, в чем мы с другом не сходились. Когда почти шесть лет назад мы познакомились с Диной на какой‑то вечеринке, она покорила меня своей красотой. Было в восемнадцатилетней Дине что‑то непорочно чистое, однако Самир, посмотрев на нее, сказал:

– Очередная старлетка, притворяющаяся невинной птичкой.

Они невзлюбили друг друга с первого взгляда. Самир никогда не скрывал своего презрительного отношения к Дине, а она в открытую воротила от него нос. Тем не менее я женился на ней. Женился молниеносно. Спустя каких‑то полгода после знакомства. Тогда у меня от нее просто снесло крышу, но Дина была девочкой хорошо воспитанной. В восемнадцать лет она была девственницей, и я решил, что она станет моей. Она и стала. А потом… Первая эйфория прошла. Нет, не любовь. А влюбленность. Жену я любил. Другие женщины? Это же просто женщины, просто секс и ничего больше.

Любовь, любовь, любовь. И вот где мы оказались сейчас. Не знаю, действительно ли я люблю Дину до сих пор, но отпускать ее я не хочу. Она идеально вписывается в роль моей жены: элегантная, неболтливая, воспитанная. Нужно заделать ей ребенка, и тогда она успокоится. Уходить она собралась! Я отпущу ее, если сам того захочу. Не раньше.

Спустя три дня после этого разговора с Самиром Дина окончательно пришла в себя и больше не заговаривает о разводе. Она приняла ситуацию. Умная девочка. От таких денег, в которых она купается благодаря мне, не уходят. Да и куда она пойдет? У нее никого нет.

Я возвращаюсь домой из командировки в Питер после двух дней отсутствия. На пороге меня встречает растерянный Гриша, охранник, которого я приставил следить за Диной. Он смотрит на меня виновато и говорит:

– Никита Аркадьевич, Дина сбежала!

 

Глава 3

 

Самир

 

Вечеринка закончилась рано. Вернее, я с нее сорвался. Из раза в раз одно и то же: клуб или загородный дом, разукрашенные девицы, которые мнят себя достойными завоевания, а на самом деле всего лишь шлюхи; разного посола мужики, которые мнят себя этакими пресыщенными светскими львами, а на самом деле просто богатые спивающиеся козлы. И об этой жизни я мечтал, когда пытался вырваться из бедности? Да, я не хотел быть чернорабочим или держать торговую точку на рынке, как мой отец. Я хотел большего, поэтому пошел учиться, потом открыл первую маленькую фирму, а затем сам не заметил, как у меня постепенно появилось все. Все… И ради чего? Теперь я и сам не знаю. Никитос говорит, что я пресытился и мне пора жениться. Жениться… На ком? Да и зачем? Чтобы, как друг, увиваться за каждой юбкой и притворяться, что у меня идеальная семейная жизнь? Нет уж. Такого мне не надо.

Никита добегался, перестал быть осторожным, и в результате его маленькая женушка Дина обо всем узнала. Когда друг рассказал мне, как жена застукала его в постели с любовницей, я был удивлен. И глупостью самого Никитоса, потерявшего границы, и реакцией Дины. А я‑то был уверен, что она уже давно знает о похождениях мужа и приняла это как должное. Как они все принимают, эти жены обеспеченных и успешных мужчин. Ради денег женщины готовы смириться со многим. А Дина, значит, до сих пор жила, нацепив на нос розовые очки. Что ж, вот они и разбились.

Дина‑Дина‑Дина. Я барабаню руками по рулю и несусь по полупустой трассе. Пора заканчивать с этими вечеринками. Уехал к черту на кулички, а теперь приходится возвращаться в столицу в такой поздний час. Лучше бы спал дома. Один или с кем‑нибудь. Каждый раз есть кто‑нибудь. И каждый раз эта «кто‑нибудь» не та, кто мне действительно нужен.

Вдруг фары машины выхватывают на обочине дороги крошечную фигурку какой‑то девчонки. Вроде бы здесь не точка, где пасутся ночные бабочки. Да и одета она обычно: джинсы и какая‑то куртка.

Я проношусь мимо и резко бью по тормозам, когда мозг наконец‑то обработал полученную информацию и увиденная картинка обрела форму. Твою мать! Не может этого быть.

Я сдаю назад и останавливаю машину так, что свет от фар бьет девчонке в глаза. Она зажмуривается. Я выскакиваю из машины. Девчонка распахивает глаза и смотрит на меня. Я вижу в ее взгляде сначала удивление, потом страх, даже больше – ужас. Опять. Опять она смотрит на меня вот так. Сжимаю от досады кулаки.

– Дина, – говорю я и чувствую, каким низким вдруг стал мой голос.

Она делает шаг назад, и я знаю, что она сейчас выкинет: развернется и бросится прямиком через поле, прилегающее к дороге, лишь бы подальше от меня. Я не позволю. Хватаю ее за руку и дергаю Дину на себя.

– Быстро в машину, – командую я.

Вижу, как дрожит ее подбородок. Вижу, какое отчаяние плещется в ее глазах. Я хочу спросить, что она делает одна посреди дороги так поздно ночью, да еще в таком несвойственном ей наряде, с каким‑то дурацким рюкзаком за спиной. И вдруг понимаю. Так вот оно что! Птичка решила упорхнуть из клетки.

– Быстро в машину. – Я открываю дверь, и Дина покорно садится на пассажирское сидение.

Я забираюсь на водительское место. И мы какое‑то время сидим молча. Я развернулся к Дине, но не вижу ее лица: она склонила голову так, что длинные темные волосы скрывают от меня ее глаза.

Я все же задаю вопрос, ответ на который уже знаю:

– Что ты делаешь здесь посреди ночи?

Она вскидывает голову и смотрит на меня несколько долгих минут.

– Сбежала, – усмехаюсь я и трогаю машину с места. – Кошка – вон, а мышка в пляс.

– Ублюдок, – цедит она сквозь зубы.

Обидно, но переживу. Мы едем молча, какое‑то время. Я чувствую, как напряжена Дина. Она на пределе. А я? Что делать мне? Везти ее назад в дом Никиты, откуда она удрала этой ночью. Или?

– Зачем ты сбежала ночью, тем более пока муж в отъезде? – спрашиваю я, прерывая наэлектризованную тишину. – Почему нельзя было уйти по‑человечески.

– По‑человечески? – взрывается она, и краем глаза я ловлю ненависть в ее взгляде.

– Да, по‑человечески.

– Потому что он не отпускал меня, – ее голос срывается на крик.

Что значит – не отпускал? Я не совсем понимаю, что именно она хочет мне сказать. Ведь не запер же он ее дома. Или запер?

– Он любит тебя, – говорю я, но сам чувствую, насколько нелепо это звучит сейчас.

– Любит? Ха! – Дина разражается истерическим смехом. – Бьет – значит, любит, да?