Тот, кто следовал за мистером Рипли

– Ах, месье Тома, – воскликнула мадам, – вы всегда так переживаете из‑за этих лангустов, да и не только из‑за них – даже из‑за людей, а? – И она прыснула со смеху. – Я рассказываю об этом своим подружкам – Женевьеве и Мари‑Луизе.

Так звали ее товарок, которые служили в домах местной знати. Мадам Аннет встречалась с ними, когда производила закупки. Иногда они собирались вместе – особенно когда по телевизору показывали что‑нибудь интересное, – телевизоры были у всех.

– Видно, я желтопеченочник. – Том сказал это по‑французски и понял, что его вольный перевод неудачен. По‑английски идиома, обозначающая человека чересчур чувствительного, слабовольного, буквально переводится как «желтобрюшник» или «бледнопеченочник». Ай, ладно – сойдет и так. – У нас ожидается еще один гость, правда только на один день – воскресенье, в понедельник утром он уедет. Я привезу его около восьми тридцати, прямо к ужину, и помещу в комнату, где сейчас живет молодой человек. Сам проведу ночь у жены, а Билли займет мою комнату. Утром я вам еще об этом напомню.

Про себя он знал, что в напоминании мадам Аннет не нуждается.

– Хорошо, месье. Он тоже американец?

– Нет, европеец, – сказал Том. Он почувствовал запах вареного лангуста и поспешил ретироваться. Он поднялся к себе и послушал новости. О Фрэнке Пирсоне не было сказано ни слова. Передача кончилась. Том взглянул на часы. После ухода Фрэнка прошло ровно тридцать минут. Он выглянул в окно, однако в лесной чаще за садом никакого движения не наблюдалось. Он закурил сигарету, снова подошел к окну – никого. Часы показывали семнадцать минут четвертого. «Для беспокойства нет никаких оснований, – успокаивал себя Том. – Что такое десять минут, в конце концов? Да и много ли людей пользуется этой дорогой? Разве что какой‑нибудь полусонный фермер верхом или на тележке или старик на тракторе, сокращающий путь до своего поля на противоположной стороне шоссе». И все же Том тревожился. А ну как кто‑нибудь проследил парнишку от Море до Бель‑Омбр? Том недавно посетил шумное кафе Жоржа и выпил там кофе специально для того, чтобы узнать, не появлялся ли там какой‑нибудь незнакомец, проявлявший особый интерес к его персоне. Он не увидел ни одного нового лица, и, что более важно, общительная Мари не стала его расспрашивать о том, что за мальчик живет в его доме. Тома это тогда слегка обнадежило.

В три двадцать Том спустился вниз. Куда подевалась Элоиза? Через итальянское окно он вышел в сад, пересек лужайку и двинулся к лесной дороге. Он шел, глядя себе под ноги и каждую минуту ожидая, что мальчик его окликнет. Да полно – ждал ли на самом деле? Он подобрал камешек и неловко запустил его левой рукой в подлесок, отбросил ногой плеть ежевики и оказался на лесной дороге. Теперь он мог видеть перед собой по крайней мере ярдов на тридцать, поскольку дорога была прямой. Том шел, прислушиваясь к каждому шороху, но до его слуха доносились лишь невинно‑рассеянные вскрики ласточек и воркование лесной голубки.

Естественно, он не стал звать вслух паренька ни одним из его имен – ни настоящим, ни вымышленным. Пройдя немного, он остановился и прислушался. Ни звука. Не слышно даже машин на главной дороге. Том побежал трусцой. Он решил поскорее выяснить, где кончается лесная дорога. По его предположениям, где‑то через километр она должна была соединиться с большой, но тоже не заасфальтированной, с более оживленным движением. По обеим ее сторонам шли поля, засеянные либо кормовым зерном, либо капустой, реже – горчицей. Он внимательно оглядывал придорожные кусты: свежесломанные ветки могли означать, что в этом месте боролись, однако с таким же успехом они могли быть обломаны телегой или фургоном, к тому же никаких посторонних предметов он в листьях не углядел. Наконец он достиг перекрестка. Как он и предполагал, более широкая дорога шла дальше уже по открытому пространству среди полей. Где‑то поблизости, очевидно, стояли дома фермеров, но Тому они были не видны. Он вздохнул и повернул назад. Может быть, Фрэнк давно в доме, у себя в комнате? Он снова побежал.

– Том! – послышался оклик справа.

Том заскользил по траве и замер, вглядываясь в чащу. Он так ничего и не увидел. Фрэнк возник перед ним словно ниоткуда – его серые брюки и бежевый свитер были неотличимы от зеленой массы с солнечными бликами на ней. Том испытал такое облегчение, что ему стало больно дышать.

– С тобой ничего не случилось?

– Нет, конечно, – ответил Фрэнк. Опустив голову, он зашагал рядом с Томом.

И Том догадался: паренек спрятался намеренно, спрятался для того, чтобы выяснить, действительно ли его будут искать, проверить, можно ли доверять Тому.

Фрэнк исподтишка посмотрел на него, и Том сказал:

– Ты запоздал и не вернулся в обещанное время.

Фрэнк не ответил, только глубже засунул руки в карманы – совсем как это обычно делал Том.

 

6

 

В тот же субботний день, ближе к вечеру, Том сказал Элоизе, что ему не очень хочется ехать на ужин к Грацам, куда они были приглашены к восьми.

– Поезжай одна, – предложил он.

– Ну почему, Том? Мы можем попросить их пригласить и Билли. Они наверняка не откажут.

Элоиза в голубых джинсах в этот момент стояла на коленях и протирала воском только что купленный ею на аукционе треугольный столик.

– Дело не в Билли, – сказал Том (хотя дело было именно в Билли). – У них всегда бывает и еще кто‑то, ты не будешь скучать. Хочешь, я сам позвоню и извинюсь?

– Прошлый раз Антуан тебя обидел – в этом все дело, ведь так? – сказала Элоиза, откидывая со лба пряди белокурых волос.

Том рассмеялся:

– Разве? Не помню. Он не в состоянии меня обидеть, может лишь рассмешить.

Антуан Грац, сорока лет от роду, был трудягой‑архитектором и прилежным садоводом‑любителем. Он с легким презрением относился к праздной жизни, которую вел Том, чего даже и не пытался скрывать.

Его обидные замечания никак не задевали Тома, он пропускал их мимо ушей, и Элоиза слышала далеко не все, что было сказано Антуаном в его адрес.

– Замшелый пуританин – вот кто такой твой Антуан, – добавил он. – В Америке такие водились лет триста назад. Нет, просто сегодня мне хочется посидеть дома. Мне вполне хватает того, что я слышу о Шираке от местных патриотов.

Антуан придерживался крайне правых убеждений и скорее дал бы себя застрелить, чем быть застигнутым с «Франс диманш» в руках. Однако он был как раз из тех, кто вполне мог заглянуть в эту газетку через чье‑то плечо в кафе‑баре. Тому только этого и не хватало, чтобы Антуан опознал в Билли Фрэнка Пирсона! Ни Антуан, ни его жена Аньес, которая ненамного уступала по части лицемерия своему супругу, ни за что не стали бы молчать, если бы это случилось.

– Хочешь, чтобы я им позвонил, дорогая? – спросил Том.

– Нет. Просто приеду сама по себе – и все.