Трогать запрещено

Автор: Алекс Коваль

Дата написания: 2023

Возрастное ограничение: 18+

Текст обновлен: 14.02.2024

Аннотация

Первый раз я увидела его, когда мне было семь. Маленькая девочка Юля по‑детски влюбилась во взрослого и состоявшегося мужчину. Он был высокий, как скала! А еще неотразимо улыбался.Сейчас мне девятнадцать и я уже не та впечатлительная малышка. Я думала, что ничего в моем наивном сердечке больше не екнет при виде него. Я ошиблась.Он – Богдан Титов. Ему тридцать девять и у него есть невеста. Я для него всего лишь дочь друга. Запретная территория. Вот только я с этим не согласна. У меня есть только один шанс завоевать расположение этого мужчины, и я сделаю все, что от меня зависит, чтобы влюбить его в себя…

Алекс Коваль, Анна Мишина

Трогать запрещено

ЧАСТЬ 1

Глава 1

Юля

– Папуль, все хорошо, мы приземлились, – отчитываюсь в трубку, стоит только шасси самолета коснуться взлетной полосы.

Час полета стремительно отмотал. Народ в салоне уже зашуршал сумками и пакетами. Хотя команды “на старт” еще никто не давал.

– Отлично, Юляш. Жду тебя в аэропорту, – слышу по голосу, что папа улыбается, и не могу не улыбнуться в ответ. От макушки до пят топит приятное предвкушение скорой встречи с любимым родителем.

– Заметано, – кидаю в трубку и отключаюсь.

Прячу телефон в рюкзак и заглядываю в иллюминатор. За бортом раннее декабрьское утро. Две недели до Нового года. Предпраздничная пора, когда в городах начинают формироваться бешеные очереди в сувенирных лавках, а люди на подъеме бегут по утрам на работу, потому что вот‑вот, и длинные выходные, которые каждый, несомненно, предпочтет провести со своими близкими и родными. Как и я.

Пушистые снежинки неторопливо кружатся в темном небе и опадают, заметая дороги. Так и хочется сделать глубокий вдох и пропеть на выдохе: до‑о‑ома. Наконец‑то я дома! И хоть Санкт‑Петербург и Москву разделяют меньше тысячи километров, что в наше время и не “расстояние” вовсе, но из‑за сильной занятости папы и моего плотного учебного графика в балетной академии мы не виделись уже целый год. Для меня, его “домашней и тихой Юляши” – это непозволительно долго!

– Дамы и господа! – раздается мужской голос в динамиках, как только самолет заканчивает свое движение по полосе. – С вами говорит командир корабля. Наш полет завершен. Местное время семь часов пятнадцать минут, погода за бортом минус десять градусов по Цельсию, снег. Благодарим за выбор нашей авиакомпании. С наступающим Новым годом и Рождеством!

Пассажиры, подхваченные общим потоком, начинают свои суетливые сборы.

Я накидываю куртку, а на голову натягиваю капюшон белой толстовки. Подхватив свою невеликую “ручную кладь” в виде рюкзака со всем необходимым на без малого три недели каникул, в первых рядах покидаю салон самолета по длинному трапу.

В наушниках задорно звенят колокольчики какой‑то рождественской песенки из случайной подборки. На моих губах, как приклеенная, держится счастливая улыбка. Наверное, проходящие мимо думают, что я слегка свихнулась. Пусть так.

Багаж получать мне не надо, поэтому я иду сразу к выходу. И чем ближе двери, тем быстрее мой шаг. Я уже вижу впереди, в толпе, маячащую высокую фигуру Степана Аркадьевича Данилова.

Папа приехал с букетом моих любимых нежно‑розовых гербер. Кто бы сомневался! И он, как впрочем, и всегда, просто невероятно шикарен в своем темно‑синем костюме и черном пальто. Выгодно выделяется на фоне прочих «встречающих».

Ох, как проходящие мимо дамочки на него засматриваются…

Но он мой! Весь только‑только мой!

Разгоняясь, я с разбегу влетаю в раскрытые объятия отца, крепко обнимая его за шею. Повисая на нем, как в детстве. Обезьянкой. Чувствую, как ноги отрываются от пола и папа смеется, кружа меня и бормоча:

– Ну, ты даешь, Юлька! Вот это сюрприз, а я уже и не надеялся, что ты про меня вспомнишь, думал, придется самому к тебе лететь на праздники.

– Ну, о чем ты говоришь, пап. Всегда помню! – пламенно уверяю, чмокая родителя в щеку. – Ты же знаешь, какой у нас строгий режим в академии. То занятия, то тренировки, времени свободного нет. Хотя кому я рассказываю, у тебя на фирме тоже вечный завал.

– Вечный завал – это точно. Тут вот опять фирма подрядчика отчебучила, судиться с ними будем. Но это ерунда, – ставит меня на ноги папа и, вручив герберы, треплет по макушке. – Устала? – забирает у меня рюкзак и, приобняв за плечи, ведет на выход из здания аэропорта.

– Самую малость.

– Не пожалела еще, что подалась в балет?

– Нет, конечно. Тяжело бывает, да, но я чувствую, что это мое. На прошлой неделе вот начали готовиться к практике. Весной ее будем проходить. Будем ставить балет на сцене Мариинки, представляешь? – поднимаю взгляд снизу вверх. Папа улыбается, отчего вокруг глаз бегут едва заметные лучики‑морщинки, которые главного в моей жизни мужчину совершенно не портят. Наоборот – добавляют солидности.

– Надеюсь, родители молодых дарований приглашены?

– В первые же ряды!

Папа смеется, а у меня сердце радостно приплясывает. Люблю, когда он в хорошем настроении. Он у меня еще слишком молод и слишком хорош собой, чтобы ходить хмурым и понурым. Иногда мне кажется, что после смерти мамы я его единственная отдушина. Поэтому решение улететь в Питер далось мне тяжело. Хоть он никогда этого и не показывал, но мой отъезд дался папе непросто. Я знаю. Чувствую.

Два года назад наш большой загородный дом резко опустел. Мамы не стало как раз в тот год, когда я закончила школу. Фатальное стечение обстоятельств – нелепое ДТП. Врачи боролись до последнего. Папа был готов на все. В том числе и увезти ее в любую клинику любой точки мира. Но, увы, чуда не случилось, а деньги оказались не всесильны.