У меня так никогда не будет

Сёстры уж спать разошлись, а хозяина нет. Если бы не вино, Ира бы вспомнила об этом, поговорила с Таней. Но сейчас она проваливалась в сон на пуховой перине, счастливая, спокойная. Хорошо ей здесь, снова поймала она себя на мысли. Очень хорошо!

Утром, пока Володя хозяйничал во дворе дома, Наташка топталась за ним по пятам в старом, не по размеру большом пальтишке, обмотанная материным пуховым платком. Таня возилась с кастрюлями и тарелками у печи.

– Во сколько мы вчера легли? – зевала Ирина, присаживаясь на табуретку возле стола.

– Не знаю, я не смотрела на время, – отвечала недовольная Таня.

– Вовка твой во сколько приехал?

– Тоже не смотрела на время.

– Тань, – Ира схватила сестру за руку, чтобы остановить. – Может, мне лучше уехать? У вас всё хорошо?

Татьяна с грохотом бросила нож на стол, – Ванька аж испугался; на полу играя с игрушками, мальчонка начал тереть глаза ладонями.

– Только ты не уезжай, пожалуйста, хоть ты меня не бросай. Ничего страшного, всё наладится. Весна придёт, и всё наладится.

Наладилось всё гораздо раньше. Вовка простыл и все праздники провёл дома. Новый Год встретили в кругу семьи и друзей; все пришли с жёнами, детьми, Колька был. Набрался Николай так, что еле домой доволокли, – в первый и последний раз свой жизни он напился до беспамятства.

Вечером первого января он снова пришёл в гости к другу и однокашнику. Началась череда новогодних гуляний. Молодёжь бегала в клуб, днём вместе с детьми резвились на санках с горки, вечерами собирались у кого‑нибудь в гостях. Ирку крутило в деревне, как снежинку на ветру. Она не успевала отойти от вчерашних танцев, а Колька уже ждал её чтобы махнуть на горку, завидовали ей местные девицы на выданье, за глаза давно сосватали обоих.

Таня тоже выбиралась с сестрой, Володя же оставался дома с детьми: худо ему было. Но жену отпускал и от вечерних посиделок в компаниях не отказывался, всё пытался вылечиться старым дедовским способом – водкой с перцем, не получалось.

Ира не заметила, как пролетело пять дней, скоро возвращаться в город, на работу. Перед отъездом, вечером, её с Николаем как бы случайно оставили одних за столом. Гости разошлись по домам, хозяева ушли к себе, а эти двое никуда не торопились.

Колька всё подливал и подливал Ирине, она отказывалась, кривилась, но пила, – уж больно закуска хороша. Татьяна утку зажарила к ужину сегодня.

– Ну что, подумала? – выдал Колька с бухты‑барахты.

– Так ты для этого меня подпаиваешь? – улыбалась Ира.

– Больно надо. Хотя, что у трезвого на уме, то…

– Колька, не уживёмся мы с тобой, да и здесь я жить не смогу. А ты город не любишь. Как быть? – она смеялась над ним, он молчал. – Я к комфорту привыкла, и вот так жить, – держа рюмку в руках, она обвела рукой комнату, – не буду!

– Откуда ты знаешь, как я живу? Ты только смеёшься надо мной, ничего ведь не знаешь обо мне.

– Отчего же? Сестра всё рассказала, – из другой комнаты за занавесками послышалась возня.

– Понятно. Давай я тебе сам всё расскажу или лучше покажу, пойдём завтра с родителями знакомиться?

– Я уезжаю завтра, – рассмеялась Ира.

– Ничего, подождут один день. Так я завтра заеду поутру?

Ира растягивала удовольствие и в то же время боялась ответить. Ответить да – значит принять его предложение. А она сама не понимала, зачем ей это надо, но остаться одной не хотелось. Все подруги, одноклассницы, коллеги, сестра повыскакивали замуж, а у неё даже поклонника не было. Неужели это из‑за того случая, неужели, все знают или догадываются, спрашивала себя не раз Ирина. Но ответа не было, всё только в её голове.

Подруги в гости её не приглашали: модная, хороша собой, свободна, – побаивались такой приятельницы. К ней мужья не отпускали, даже сестра ни разу к ней не приехала.

– А заезжай! – поставила она рюмку на стол. – Вдруг приглянусь маме твоей? – еле сдерживалась она от смеха. Думала, обидится Колька, уйдёт и не приедет завтра.

Но ранним утром Коля приехал.

Таня молча хлопотала по хозяйству, не обращая внимания на сестру, потом собрала детей и вышла во двор, они перекинулись парой слов с Николаем на дороге, и Таня покатила детей на санях в сторону свёкров.

Ирина оделась и вышла.

– Не передумала? – спросил Колька, вместо приветствия.

– Не‑а, – хорохорилась Ирина.

Трактор остановился в середине улицы возле большого дома. Высокий забор из шифера, выкрашенные в зелёный цвет широкие металлические ворота. Фасад дома – такой же зелёный, только на тон светлее, чем на воротах. Двор полностью очищен от снега до самого бетона. Участок был забетонирован полностью; над ним был устроен живой навес из виноградника на каркасе, аккуратно подрезанная лоза причудливо обвивала железные прутья. В глубине участка ещё один дом, поменьше, перед его окнами – палисадник, огороженный низеньким разноцветным штакетником, теперь, зимой, был весь усыпан белым, искрящимся на солнце, снегом.

Коля пригласил Иру внутрь дома. Никакого крыльца, сразу прихожая, обложенная кафелем, под широкими окнами расположились удобные скамеечки. Он распахнул следующую дверь, из дома резко пахнуло приятным ароматом жареного мяса. Из прихожей они прошли небольшую котельную, – справа, на полметра ниже уровня пола, располагался отопительный котёл. Сразу за котельной была кухня. Девушка обратила внимание на новый кухонный гарнитур. Модный фартук из кафеля с изображением двух чашек кофе красовался между нижними тумбами и верхними ящиками. Ира в городе такого не видела, а тут деревня. Рядом с кухней находилась просторная столовая, оклеенная обоями, посередине стол, никаких табуретов – только стулья со спинками, плюшевый диван у стены, на котором лежал тучный пожилой мужчина. Когда молодые люди вошли, он приподнялся и сел.

– Мать сейчас придёт, садитесь, – указал на стулья мужчина.

– Это мой отец, Леонид Петрович, – сказал Колька. Мужчина снова лёг. – Ты извини, у него спина больная, он не может долго сидеть и ходить.

Ира, как школьница, присела на стул, сложив ладошки на колени, и продолжила осматриваться. На полу не дорожки, не коврики, а паласы. На окнах красивые коротенькие занавески. Модные репродукции картин на стенах. На столе большая ваза с конфетами и печеньем, блюдце с вареньем.

Хлопнула дверь. В кухню вошла среднего роста, сухощавая женщина, обмотанная платком и в фуфайке. Ира узнала её. Тётя Люся, не замечая гостей, выкладывала яйца на стол, отец Коли пыхтел на диване, как паровоз: ему было тяжело дышать.

– Колька! – всплеснула руками мать, повернувшись к гостям. – Вот паразит! Почему не предупредил, что гостей ждём?

– Мам, не волнуйся, мы ненадолго. Только поздороваться зашли. Это Ирина.