У меня так никогда не будет

– Так что же ты гостью на кухню привёл?! В дом надо было! Вот уж мужик неотёсанный! И когда ты ума наберёшься? Пойдёмте, пойдёмте, – выпроваживала гостей тётя Люся, – Лёнька, ты хоть бы встретил гостей по‑людски.

Мужчина на диване не тронулся с места.

Ира была в шоке: это всего лишь кухня!

В доме тоже большая и холодная прихожая, за ней – просторная тёплая веранда с большими окнами в ромбы и треугольники, следом комната. Везде межкомнатные двери со стеклянными голубыми ручками, широкие кровати с перинами и грудами подушек, на окнах объёмные шторы, под низкими потолками люстры, на стенах ковры в полстены, на полу паласы, тепло пахнет хвоей. Печки в доме нет.

В зале стояла живая сосна, украшенная новогодними игрушками, гирляндами, мишурой; диван, кресла, сервант, забитый сервизами и хрусталём, – этого добра было так много, что посуда была наставлена друг на друга. Между двух окон расположилась низкая тумба с огромным цветным телевизором.

В уголке, на маленькой навесной полочке, восседал тёмно‑зелёный телефон. Из зала была ещё одна дверь – видимо, спальня.

Коля с Ирой присели на диван. Тётя Люся снимала с себя уличную одежду в прихожей. Она вошла в комнату, когда Ира любовалась статуэтками, часами, сервизами в серванте. Под платком у тёти Люси оказался ещё один платок – домашний, его она снимала только перед сном.

– Не обращай внимания, дочка, – сказала любезная женщина, – это всё подарки с работы. Награды. Вон только те часы Лёньке подарили на юбилей, – она показала на массивные часы в медной оправе с римскими цифрами. – Ну, рассказывайте, молодёжь! С чем пожаловали? Неужели доброе дело задумали? – она искоса посмотрела на сына. – Чем порадуешь, сынок, мать‑старуху?

– Мам, какая ты старуха, постыдись. Это Ира, Танькина сестра.

Мама Николая выглядела старше своих лет: сухонькое маленькое лицо, тонкие губы, глубокие морщины вокруг глаз. Несмотря на невысокий рост и узкие, хрупкие плечи, она держалась прямо хоть стоя, хоть сидя, не сутулилась и глаз не прятала.

– И всё? – повернулась она к девушке.

Ира покраснела. Коля замолчал.

– Ну что же вы? Порадуйте мать…

– Мам, мы просто в гости зашли.

– Ну всё, так всё! Уважь гостью, альбомы покажи, а я пока стол накрою, обедать будем.

– Может, вам помочь? – осторожно спросила Ира, надеясь на отказ.

– Пойдём, коли не шутишь. Я уж тебе всё расскажу про этого хлопца, – тётя Люся кивнула в сторону сына.

Женщины встали и направились в кухню, минуя веранду и холодную прихожую, выйдя на двор они вернулись в большую кухню.

Тётя Люся без лишней суеты ставила и ставила на стол тарелки с угощениями, гостей дорогих ждали. Жареное мясо с картошкой, домашние соленья, домашние колбаски, пиалу со сметаной, попросила Ирину нарезать хлеб. Кольку отправила в подвал за домашним вином и компотом.

– Ты дочка, не стесняйся, и Леонида моего не бойся, – шепнула она по‑свойски городской красавице, когда они в кухне делали нарезки, – не может он долго ходить или сидеть, осколок у него в спине. Походит, посидит и ложится, так легче ему, поэтому и поправился очень. Он мне по хозяйству здорово помогает, знаю, что больно, но он не жалуется.

Мы с Лёнькой столько лет вместе, страшно вспомнить. Оба родились здесь, тогда от села здесь одно название и несколько домишек глиняных было. Родители наших привезли сюда на голое место светлое будущее строить. Вот нам и досталось, – прикусила она губу. – Хорошо было, трудно, страшно, но работали в колхозе тогда все, даже дети.

Я с одиннадцати лет на свекольных полях колхозных работаю, мамке помогу по дому и бегом на поле. Образование у меня всего четыре класса, у мамки нас семеро было, я старшая, какая там школа, – махнула она худой рукой. – Это потом, как на ферму пошла в 16 лет, всему научили, вечернюю школу окончила.

А Леонид старше меня, он подросток ещё убежал на фронт, партизанил, получил ранение. Вся семья его сгинула в той проклятой войне, мать с горя померла здесь, не дождавшись его одного. Написали: без вести пропал, а он вернулся. Вот тогда и пропал, по 58 на 10 лет!

Вернулся, чуть ли не врагом народа, и никто его тут не ждал. Я уже девчонкой была молоденькой, он просто взял и предложил мне: выходи, говорит за меня! Почти сразу, да кто бы меня пустил за такого.

Сама пошла, – тяжело вздохнула тётя Люся и опустила голову, чтобы не видно было мокрых от слёз глаз. – От меня вся родня отказалась тогда, зато колхоз не оставил. Леониду, правда, на нормальных должностях работу не доверяли, даже скотника, да и не мог он, спина эта проклятая. Зато дом этот, ребята наши, всё на нём было. В колхозе списали, вот он всю жизнь и работал сторожем. Но мы не унывали.

Видишь, каких ребят воспитали, дом построили, всю жизнь его строили и светлое будущее не забывали для страны, – усмехнулась она, – вроде получилось оно? – обратилась она к Ирине уже улыбаясь, нарезая ароматные домашние свиные колбаски.

– Да, неплохое вроде будущее получилось, – хлопала ресницами Ирина, – мирное, все возможности для нас открыты, – обобщила Ирина, сметая с доски разделочной крошки от хлеба.

– Во‑о‑от! Значит, не зря старались. Неплохую мы жизнь прожили с Леонидом, почти никогда не ругались. Взаимопонимание и уважение – это главное в семье, ну и здоровье, а любовь и достаток приложится.

– А вы? Вы почти ничего о себе не рассказали? – удивлённо смотрела Ирина на тётю Люсю, ожидая тоже интересной истории.

– Как же? Семья, дети, ферма, скоро внуки – вот моя жизнь. Что тут рассказывать? Ничего интересно, – взяла она тарелки с нарезками в руки и понесла к столу.

Удивительная женщина, как открытая книга, только об авторе мало что известно. Ирина даже не знала, как реагировать. Время в семье Николая она провела хорошо, замечательные у него родители, особенно мама.

 

Молодые люди провели весь день у Коли дома, Таня извелась вся, ожидая возвращения Ирины. Сестра вернулась домой, когда стемнело.

– Тань, кажется, я замуж выхожу, – призналась Ира сестре на холодной веранде.

– Согласилась? А я тебе говорила, что семья у них хорошая. Только что‑то радости на лице не видно…

– Да это я так. Сама не знаю, что на меня нашло, всё так неожиданно. Я как будто в другой жизни побывала, разве люди могут так жить? Мать всегда говорила, что честным трудом столько не заработать.

– Ну не знаю… Сколько я слышала о его матери, она никогда чужого не брала, всё своим горбом заработала и дом этот она подняла – не сразу, конечно. Мне Володя рассказывал…

Ира молча пошла в свою комнатку, не обращая внимания на бойкую племянницу, которая так и вилась подле неё. Наташка хотела поиграть с тётей.

На следующий день Ирина уехала, Коля обещал приехать в феврале с родителями познакомиться, обсудить день свадьбы и само торжество.