У меня так никогда не будет
– Это Колька, – Таня не хотела отвлекаться от очередной деревенской истории с продолжением, внимательно слушала шумного молодого парня, а рассказывать он умел. Даже Наташе нравился этот весёлый дяденька. – Хороший парень из уважаемой семьи, потом всё расскажу.
На следующий день Таня под впечатлением от вчерашнего вечера рассказывала сестре о свёкрах, только неинтересно это Ирине: она сдерживалась, чтобы не зевнуть.
– А вот Коля, – начала было Таня, укачивая сына в коляске. Ирина оживилась. – Коля из уважаемой семьи, они с Володей дружат с детства, только Коля не учился нигде и никогда не стремился. В армии служил, это я знаю точно, пограничником был, он каждый День Пограничника отмечает, как второй день рождения.
Родители – коренные жители села, отец его тут родился. Отец пожилой уже; воевал, с войны вернулся инвалидом, всю жизнь они с женой в колхозе работают. Мать, тётя Люся, имеет не одну награду, заслуженная доярка Союза. Много о ней хорошего говорят – безотказная женщина.
– Видела я её. Шустрая тётка, – усмехнулась Ира.
– Что ты?! – ужаснулась Таня. – Такая женщина! Нам не раз приходилось обращаться к ней за помощью и ни разу она ничего плохого не сказала, не осудила, как другие. Одолжила денег и счастья пожелала! А ведь самой пришлось пережить в жизни горюшка. Троих сыновей поднимали, старший подростком утонул. Вовка говорит, что тогда тётя Люся состарилась в один день, хотя не старуха вовсе.
Средний женился пару лет назад, родители ему дом из кирпича выстроили в конце села – всё, как в городе! Удобства в доме, паровое отопление. Таких домов нет на селе. Один Колька не поддаётся на материны уговоры, он ведь ровесник моему Вове. Дом большой у них по нашей улице, сегодня прогуляемся, покажу, мимо не пройдёшь. Новые ворота, дворы высоким шифером обнесены. Я в доме никогда не была…
– Дворы? – переспросила Ира.
– Да, два двора, у них одних дойных коров с десяток. Тёте Люсе пришлось доильный аппарат купить, а то не справлялась. Много хозяйства, очень! Потому и живут так зажиточно. Отец Колькин кроме, как сторожем работать никем не мог в колхозе, дома по хозяйству всегда справлялся. Сад большой, огород раза в два больше моего и ни травинки в нём, ни сорняка. Как она всё успевает?! Ведь до сих пор работает на ферме…
– Ничего себе!
– Ага, уникальная женщина. А Колька, – Таня усмехнулась, – ну ты всё видела, живёт в своё удовольствие и в ус не дует. Тётя Люся мечтает женить его. Ему ни одна девушка в селе не нравится, ни с кем из местных он никогда не встречался, – это мне Володя рассказал. Кажется, у него была зазноба в армии, с дитём, что ли… Мать не позволила, – вздохнула Таня, – жалко. Это он с виду такой развесёлый, на самом деле очень серьёзный. С детства в колхозе работает, поэтому сейчас больше моего мужа получает, матери помогает, охотник и рыбак заядлый. Если к нему обратиться, он никогда не откажет, весь в мать! А про тамаду ты правильно подметила, он и сват, и брат, и тамада, ведущий на каждой сельской свадьбе, плачут гости от него на таких мероприятиях, от радости, – рассмеялась Таня, – я сама не раз была свидетелем.
Ира уже не слушала сестру. Она умилялась, глядя на кудрявую племянницу: девочка так устала, что уснула прямо на мягкой травке во дворе. Сестра вздохнула, подошла к дочери, взяла её на руки и отнесла в дом. Что‑то тёплое, нежное дрогнуло у Иры в душе, она снова поймала себя на мысли, как ей здесь хорошо!
В выходные две сестры попали и на танцы, и в кино. Измученная Таня преобразилась, сбросив свои домашние халаты и надев красивое платье. Никто не верил, что Таня и Ира – сёстры, настолько они отличались внешне и по характеру. Домой возвращались поздней ночью, за что обеим пришлось выслушивать от матери. А Ира снискала отвращение и неприязнь со стороны Клавдии Михайловны – свекрови Татьяны.
– Свистулька! – не стеснялась она в выражениях и морщилась, будто мокрицу видела.
Глава 3
Закончилась весёлая жизнь для молодых родителей Тани и Володи, когда свекровь наотрез отказалась сидеть с детьми.
– Вовка, имей совесть! Я на скирдовке устаю, дома дел невпроворот, а вам лишь бы по клубам бегать.
Сын обнимал её, обещал изгородь поправить в конце огорода. Уж год, как обещает, но руки не доходят. Мама – ни в какую.
– И свиристелку эту нечего привечать! Нельзя в дом подруг водить!
– Это сестра моя родная, – оправдывалась Таня.
– Всё равно! Как семьёй обзаведётся, тогда пусть…
– Перестань, мам, сейчас не те времена, устарели ваши наставления, – издевался Вовка.
– Человеческая глупость и похоть не стареет. И ты вот не умнеешь вовсе! – рыкнула мать на сына и ушла к себе.
Для молодых родителей всё закончилось, а вот для Ирины только началось.
Каждый вечер тарахтел Колька на своём зелёном «Урале» под окнами небольшого дома в ожидании городской красавицы. Все достопримечательности показал, на местные нарзанные ванны возил. Ирина сначала переживала, что она одна ночью с молодым парнем, но, когда увидела сколько народу плещется в самодельных горячих ваннах, успокоилась. Да и Колька не приставал к девушке – разную романтическую ерунду не трепал, а всё балагурил, травил анекдоты, рассказывал истории, знакомил с местной молодёжью.
Лишь в одном месте был немногословен – на берегу реки. Ира очень удивилась: по дороге с электрички речушка напоминала грязный ручей, а здесь широко; глиняный обрыв напротив, плакучие ивы по берегу, тёмная гладь воды говорила о том, что здесь достаточно глубоко. Тихое место манило своей красотой и глубиной.
– Здесь детвора купается, да и взрослые не против окунуться после жаркого дня в поле, – тихо сказал Коля и присел на землю, свесив ноги с берега. Он едва касался воды.
– А ты? Ты не купаешься или плавать не умеешь? – подковырнула его Ира, снимая с себя платье, чтобы зайти в воду. День был такой душный, пыльный, вода наверняка прогрелась самое время окунуться.
Коля встал, отвернулся от воды и пошёл прочь.
– Я с детства не купаюсь в реке и детям своим никогда не позволю, – он опустил голову, даже не взглянув на стройную, высокую красавицу в купальнике.
Ира вспомнила рассказ сестры и, молча, на ходу надевая платье, пошла за парнем.
Неделю они катались по селу вечерами; иногда Колька днём заезжал, Ира летела к нему, не обращая внимания на издёвки сестры.
– Кажется, на одну городскую скоро станет меньше.
– Не смеши меня, у меня так никогда не будет! Сельская жизнь точно не по мне, погостить – да! Но жить я здесь никогда не буду, – выглядывала в окошко Ира. – Ты посмотри на мои руки! Разве можно ими картошку копать? Хотя в детстве на даче копали, помнишь?
