Убийство на поле для гольфа
– Уговорили. Вы‑то мне нравитесь – понравились с первого взгляда. Но у вас был такой чопорный вид поначалу – я и не думала, что мы поладим.
– Ну, раз уж мы поладили, расскажите немного о себе.
– Я актриса. Нет – не из тех, о которых вы подумали. Те увешаны драгоценностями, ходят обедать в «Савой», во всех газетах их фотографии, и под каждым снимком сообщается, что они в восторге от мадам Такой‑то и мадамтакойтиного крема для лица. А я на подмостках с шести лет – кувыркаюсь.
– Простите, не понял, – сказал я озадаченно.
– Вы что, детей‑акробатов никогда не видели?
– А, теперь понятно.
– Я родилась в Америке, но большую часть жизни провела в Англии. А теперь мы подготовили новое представление…
– Мы?
– Мы с сестренкой. Песни там, танцы, репризы всякие, ну и старая добрая акробатика – куда же без нее. Совершенно оригинальная программа, публика всякий раз прямо на ушах. И сборы наверняка будут…
Моя новая знакомая подалась вперед и начала посвящать меня во все подробности, причем многие термины и понятия были мне в диковинку. Но неожиданно я почувствовал возрастающий интерес к этой девушке. В ней причудливо сочетались ребячливость и женственность. Она старалась казаться умудренной опытом, способной, по ее словам, «постоять за себя», и все же было что‑то удивительно наивное в ее целеустремленном отношении к жизни и отчаянной решимости «преуспеть» во что бы то ни стало. Я будто бы одним глазком заглянул в совершенно неведомый мир, не лишенный, однако, своего очарования, и мне нравилось смотреть, как озарялось светом ее живое личико, пока она говорила.
Тем временем мы миновали Амьен[1], всколыхнувший во мне множество воспоминаний. Моя попутчица, похоже, интуитивно поняла, что творится у меня на душе.
– Вспоминаете о войне?
Я кивнул.
– Довелось понюхать пороху, а?
– Да уж, еще как. Сперва был ранен, а после Соммы меня вообще объявили негодным к службе. Какое‑то время я занимал армейскую должность на полставки. А теперь – что‑то вроде личного секретаря у одного члена парламента.
– Божечки! Это ж как надо мозгами шевелить!
– Вовсе нет. По правде сказать, делать практически нечего. Работа отнимает у меня от силы пару часов в день. И скучно к тому же. Просто не знаю, что бы я делал, если бы не нашел для себя по‑настоящему увлекательное занятие.
– Только не говорите, что собираете коллекцию жуков и бабочек!
– Нет. Дело в том, что я снимаю квартиру вместе с одним очень интересным человеком. Раньше он служил сыщиком в бельгийской полиции. А теперь поселился в Лондоне и стал частным детективом – причем, непревзойденным. Он поистине великий человек, даром что ростом маловат. Раз за разом ему удается докопаться до правды там, где полиция совершенно бессильна.
Глаза у моей попутчицы стали как блюдца.
– Это ведь так интересно! Обожаю преступления. Не пропускаю ни одной детективной картины. А когда случается убийство, так я газеты прямо пожираю.
– Помните «Дело об отравлении в Стайлзе»? – спросил я.
– Погодите‑ка, там еще старушку прикончили? Где‑то в Эссексе, что ли?
Я кивнул.
– Это было первое крупное дело Пуаро. Если бы не он, убийце несомненно удалось бы выйти сухим из воды. Да уж, потрясающая была работа!
Усевшись на любимого конька, я проскакал по основным пунктам этого расследования до неожиданной и триумфальной развязки. Девушка слушала затаив дыхание. Вообще мы оба настолько увлеклись, что даже не заметили, как поезд подкатил к станции Кале.
– Матерь божья! – вскрикнула моя попутчица. – Где моя пуховка?
Она нанесла на щеки новый слой пудры, затем щедро намазала губы помадой и оценила результат, глядя в карманное зеркальце – причем без малейшего стеснения.
– Осмелюсь заметить, – начал я нерешительно, – это, конечно, нахальство с моей стороны, но к чему вам все это?
Девушка прервала свое занятие и уставилась на меня с нескрываемым удивлением.
– Такая красивая девушка вполне могла бы позволить себе обходиться без пудры и прочего, – запинаясь произнес я.
– Дружочек мой! Без этого никак. Все девушки обязаны следить за собой. Уж не думаете ли вы, что я хочу выглядеть отсталой деревенщиной? – Она в последний раз посмотрелась в зеркальце, одобрительно улыбнулась своему отражению и спрятала косметичку в сумку. – Так‑то лучше. Согласна, следить за своей внешностью – довольно хлопотное дело, но если девушка себя уважает – нельзя распускаться!
Мне было нечего ответить на эту в высшей степени нравственную сентенцию. Как много порой зависит от точки зрения!
Я подозвал двоих носильщиков, и мы сошли на платформу. Попутчица протянула мне руку.
– Ну, до свиданьица, и впредь обещаю следить за речью.
– Но вы, конечно, позволите мне составить вам компанию на борту парохода?
– А до парохода дело может и не дойти. Я должна выяснить, не отчалила ли моя сестричка куда‑то по суше. Но все равно, спасибо вам.
– Мы, конечно же, еще увидимся с вами, правда? Я… – Тут я запнулся. – Я хочу познакомиться с вашей сестрой.
Мы оба рассмеялись.
– Это и правда очень мило с вашей стороны. Я передам ей ваши слова. Но вряд ли мы свидимся снова. Вы были так добры ко мне всю поездку, особенно учитывая мои выходки. Но то, что было написано у вас на лице с самого начала – истинная правда. Не вашего я поля ягода. Чуть что – беды не оберешься, я это слишком хорошо знаю…
Лицо у нее вдруг изменилось. На миг легкомысленная веселость померкла. Оно показалось гневным – даже мстительным…
– Так что прощайте, – сказала моя попутчица, и голос ее снова звучал легко и непринужденно.
– И вы даже не скажете, как ваше имя? – крикнул я ей вслед.
[1] Амьен – город на севере Франции на р. Сомма; во время Первой мировой войны в августе 1918 года англо‑французские войска провели при Амьене широкомасштабную операцию, которая привела к поражению Германии и ее последующей капитуляции.
