LIB.SU: ЭЛЕКТРОННАЯ БИБЛИОТЕКА

Умрут не все

У меня не было ответа на эти вопросы. Только отголоски былого горя, которые уже притупило всемогущее время. И чувство вины, тяжёлое, давящее. Как будто я была причиной его болезни, а потом гибели. Я всегда запрещала себе думать о смерти Саши, потому что срывалась на другие мысли, вольно или невольно. На причиняющие боль размышления о том, что всего этого могло бы не быть, если бы я тогда согласилась родить, а не сделала аборт.

Я выскочила замуж, едва мне исполнилось восемнадцать. Мы тогда ещё жили в Башкирии, в небольшом городке Салавате. Папа был главным инженером на заводе, мама – домохозяйкой. Потом друг отца позвал его работать в Москву. Мы переехали.

Моя первая любовь – одноклассник, Саша Вавилов, дружили с самых юных лет, а потом дружба переросла в более глубокое чувство. А может быть, не переросла, мы просто перепутали игру гормонов с любовью. Мы поженились сразу после школы: дружили до этого события пять лет с тех пор, как он пришёл в наш класс. Наверное, через год неразлучной дружбы мы решили, что поженимся и сообщили об этом родителям. Я пришла домой после сеанса кино и сказала:

– Мам, пап, мы с Сашкой поженимся.

Помню, как охнула моя мама, мгновенно побелев и изменившись в лице.

– Ты… Вы что, ждёте ребенка? – не своим, а каким‑то низким грудным голосом произнесла она.

Наверное, мои слова были настолько неожиданными, что она ляпнула, не подумав. Я недоуменно переводила взгляд с мамы на застывшего с газетой в кресле папу. Он как будто превратился в статую, даже глаза не мигали.

– Нет. При чем тут… – до меня дошло, и я захохотала, – нет, мам, я не беременна! И вообще, мы пока не собираемся!

Я почувствовала, что лицо заполыхало огнём. Постеснялась произносить слово "спать", но родители всё поняли без лишних слов

– Вот и правильно, Элечка! – с облегчением улыбнулась мама, – вот и хорошо.

– Я имела в виду, что мы поженимся сразу после школы, – зевнула я.

Родители переглянулись.

– До окончания школы четыре года, дочь, – осторожно сказала мама, – ещё передумаете сто раз.

– Неа, не передумаем. Мы решили. Раз и навсегда. Вместе.

Я говорила уверенно о любви навсегда и через год после свадьбы, и через два. Я знала, что это мой мужчина, моя затерявшаяся, а потом чудом найденная половинка. Банально, да. Что поделаешь? "Все счастливые семьи похожи." И мы были такими, безумно, бессовестно счастливыми, каждый день ныряющие в купель своей любви, а потом дарящие окружающим свой волшебный свет!

Поначалу всё шло сказочно. Я поступила в институт, родители мои купили трёхкомнатную квартиру в Москве, куда мы все дружно переехали. Сашка в универ пролетел, поступил в колледж учиться на механика до армии.

Потом – армия, я дождалась, само собой, жена законная. Год быстро пролетел. А после армии началось… Как будто подменили человека. Начал выпивать, про поступление уже и разговоров не было. Отмахивался, дескать, и так хорошо зарабатываю, что не нравится? А потом и вовсе стал приходить странный. Трезвый, а глаза пустые. Смотрит на меня, а не видит.

Я быстро всё поняла, но к тому времени зависимость было уже не побороть. Не моими хлипкими силами, по крайней мере. И начался в нашей жизни страшный период, под названием: запрещённые вещества.

Саша тогда уже как будто умер, исчез. Вместо него появилось на свет существо со стеклянным взглядом, постоянно виснущее, временами отвратительное и жалкое. И всё равно – любимое и желанное. Мы всегда верим в то, что близкий человек изменится. Даже зная, что он смотрит в глаза и лжёт. Вскоре я забеременела. Банально, порвался презерватив. Рожать от наркомана? Я не рискнула. Потому что вскоре выяснился страшный диагноз мужа: ВИЧ. Каждый день холодеть от мысли, что у ребёнка может обнаружиться эта болезнь? К тому же он и так был бы в группе риска из‑за наследственной генетической аномалии. Я не заразилась чудом, возможно потому, что к тому времени мы спали врозь. Наш брак развалился задолго до смерти мужа. Наверное, в тот момент, когда я убила маленькую жизнь, теплящуюся под сердцем. Получила за это бездетность на всю оставшуюся жизнь. Вскоре Саши не стало. Умер от передозировки.

Оставшись наедине с собой, могла признаться: я оказалась слабой. Не смогла пройти этот путь. Побоялась хождения на приём в "нехорошую больницу", устрашилась, что меня там увидят знакомые. Испугалась всего, что могло сопутствовать постыдной для меня болезни. И как следствие – получила бесплодие. Мне повезло: я не заразилась. И ребёнок мог родиться здоровым. Мог. Когда я думала о ребёнке, душа каменела. Нет, нельзя вспоминать. Табу.

Больше замуж мне не хотелось. Да и как‑то незаметно пролетели годы. Выучилась, получила диплом, устроилась в банк. Сначала обычной кассиршей, потом поднялась по карьерной лестнице до управляющей банком. Хорошая машина, квартира, денежный достаток. Что ещё нужно женщине для того, чтобы чувствовать себя самореализовавшейся?

…Сидя за столом в офисе, я достала карманное зеркальце, вытерла непрошенные слёзы. Иногда, стоит отвлечься от бесконечных графиков и таблиц, в мозг врываются незваные мысли, уносят в прошлое. Хорошо, что такое происходит нечасто. Прихорашиваясь, усилием воли перевела мысли на свою внешность.

Я не похожа на башкирку. У нас в роду все такие: светлые глаза, белая кожа, русые волосы. Папа говорил, что башкиры бывают и такими. Вот глаза у меня странные. Нет, на первый взгляд очень обычные, только непонятного цвета. Мама так и не смогла определить их цвет и смеялась: "Серо‑буро‑малиновые." На самом деле они меняли цвет в зависимости от света и настроения. Когда на моей душе было безоблачно, то и цвет радужки отражал безмятежную голубизну неба. Если я становилась раздраженной или злилась – глаза темнели, становились серыми.

На работе сначала думали, что я ношу цветные линзы. Пока я довольно быстро (за два года) не сделала карьеру от простого кассира до управляющей филиалом банка. Почему поверили, что это мои натуральные глаза именно тогда? Всё просто. Волшебное преображение происходило часто во время совещаний. Иногда голубые глаза становились серыми, и внимательные клерки знали, что их ждёт небольшой, но жёсткий разнос.

Когда я сделала аборт, а после умер Саша, мои глаза несколько месяцев были даже не серыми – грязно‑пепельными, подернутыми тёмной дымкой сгоревших надежд. Горе наполняло их мутной взвесью. И когда ушли друг за другом мама и папа. И теперь, когда не стало бабушки.

Все мы постигаем науку – как продолжать жить после потери близких людей, учимся всю жизнь, но никто ещё не смог сдать экзамен. Потому что так, как было раньше, до потери – не будет. Боль остаётся с нами навсегда, меняя душу изнутри, прорастая в неё тонкими пульсирующими нервами. Задень один волосок ярким воспоминанием – и она вернётся, оживёт, полыхнёт вспышкой, раздирая душу. Оттого с годами даже в самые счастливые минуты в наших глазах появляется печаль. Отблеск вросшей в душу боли.

Таково большинство людей. Такова я, Хамитова Эльвира Талгатовна, управляющая одного из филиалов "Сити‑Глобал‑Банк", "женщина со стальным стержнем", как любя называл меня мой босс.

Несмотря на мою впечатлительность и ранимость, я оказалась довольно удачливым приспособленцем. За четыре года работы управляющей поняла, что весьма гибко могу адаптироваться под какие угодно обстоятельства. Да и возможно ли по‑другому занять более‑менее весомый пост в наше время?

Мы все носим маски в той или иной степени. Мысль не нова, думаю, ей столько же лет, сколько человечеству. Живем в социуме и подчиняемся его правилам, иногда негласным: улыбайся, будь любезным, делай вид, что у тебя всё хорошо. На работе я много раз наблюдала за людьми, потерявшими своих близких. Почти все они улыбались и шутили, как прежде, лишь в глубине глаз пряталась грусть. Совсем незаметная, если не присматриваться.

TOC