Универсальный ключ успеха

Менеджер Кирилл, как явствовало из лейбла, в белейшей рубашке, черных брюках и вишнёвом галстуке с тренированной любезностью встретил сухопарого джентльмена и стройную спутницу. Новенький Ситроен красовался у самого подъезда.

– Нам нужно воспользоваться архивом завода N. Надеюсь, попали по адресу? – сказал Евгений Борисович. Полина, морщась, приготовилась услышать: архив есть, придется вам поискать самим, предварительно одев респираторы и черную‑черную робу (халат из плотной ткани).

– Почти. В настоящее время мы расширили спектр копировальных и типографских услуг. Обслуживания архивов завода N, как и РМЗ, МПЗ и прочих уже не является базовой составляющей нашей работы.

– Но архив‑то у вас есть?

– Архив есть. Но нет Марьи Ивановны, в чьём ведении он находится. Она в коротком отпуске. Знаете ли сейчас сезон весенней работы на дачном участке. Вторая сотрудница по горящей турпутевке в Турции.

– Кроме как Марья Ивановна и второй сотрудницы никто с архивом не работает?

– Точно так. Тут нужны специфические знания. Куча коробок, куча папок, кучи пожелтевших бумаг. Марья Ивановна одна умеет быстро находить, что запрашивают.

– Печально, как же нам быть? Дело наше не терпит отлагательства. Далеко ли дача? Не съездить ли нам за Марьей Ивановной? На пару часов нельзя ли оторвать специфического работника от земледельческих дел?

– Знаете ли, Марья Ивановна очень суровая дама. За крепким словцом в карман не лезет.

– Я полагаю, мы сумеем найти подход. Вы только адресочек дайте.

Вишневый галстук у менеджера Кирилла съехал на бок. Так показная любезность съезжает на обочину в ситуации, требующей искреннего участия. В первую очередь его отругает Марья Ивановна за разглашение служебной информации. Ведь на самом деле, Марья Ивановна должна сидеть на рабочем месте и структурировать развалы архива.

– Что же вы мнетесь? Смелее, Кирилл, – сказал Евгений Борисович, словно схватил менеджера за грудки. – Звоните при нас и скажите, что приехал давний знакомый, хочет повидаться, одновременно решить производственную и личную проблему.

Кирилл и Полина переглянулись: ого! старики‑разбойники! В руках Кирилла полыхнул телефон.

– Марья Ивановна, к вам приехал давний знакомый, – выкрикнул в трубку Кирилл. Марья Ивановна молодца! Мобильник не вынимает из кармана. Прикрыв ладонью динамик телефона, Кирилл спросил: – Спрашивает как зовут.

– Скажите, хочет сделать сюрприз. Позитивные эмоции гарантируются.

Кирилл повторил. Выхватил ручку из кармана, под диктовку записал адрес. Листочек с координатами перекочевал в руки Евгения Борисовича.

 

– Вы в самом деле, знаете эту Марью Ивановну?  – спросила Полина уже в машине.

– Возможно знаю, возможно – нет. Мир тесен. Все мы как‑то, где‑то и когда‑то пересекались. И вообще с большинством нормальных людей можно легко установить партнерские отношения, и даже приятельские, исходя из поставленных задач, – сказал Евгений Борисович, нажав клавишу старта автомобиля.

– Что значит нормальными?

– Например, мы нормальные.

– То есть мы – эталон нормального.

– Не обязательно быть эталоном. Потому что его нет! Нормальность проявляется в направленности действий.

– Ничего не поняла из того, что сказали.

– И это нормально!

Они рассмеялись. Полина откинула с лица непослушную прядь волос.

– Давайте заменим слово «нормальные» на «адекватные»

Полина с шумом выпустила воздух из груди:

– Ну и заковыристое слово.

– Напротив, это слово означает, наши желания всегда сочетаются с желаниями других. А когда наши хотелки не подкреплены нашими ресурсами, сделаться лучше можно лишь при плотном взаимодействии с другими. Причем, позитивном и тесном.

– Плотном или тесном? – лукавая улыбка расцвела на губах Полины.

– Это по ситуации. Так интереснее?

– Вполне… Кстати, а что вы скажите Марье Ивановне? Наверное, нам надо помолчать, чтобы тщательно обдумать ложь, с которой приедем.

– Зачем молчать? Давайте её обдумывать вслух. Только не ложь. А как умилостивить Марью Ивановну. Мы же не жулики, у нас взаимодействие взаимовыгодное.

– У меня такое ощущение, что мы говорим на разных языках. Вы на каком‑то старославянском книжном, я на усеченном российском.

– Я еще могу говорить на китайском.

– Да ну!

– Когда все в школах изучали один из европейских языков, я записался в группу, где изучали китайский.

– Почему? – с жаром экзаменовала Полина, предполагая, что Евгений Борисович вот‑вот объявит Китай однозначной сверхдержавой, правда при плотно‑тесном сотрудничестве с Россией, что подвинет к краху евро‑американскую цивилизацию.

– Кто‑то из моих предков происходил из стран Востока. Только я не могу построить генеалогическое древо, дознаться кто этот предок. Из Персии, Китая, Индии? Все эти культуры мне ближе и понятнее… Китайский, как и персидский мне дался легко… мне еще потому приятно с вами общаться, что глаза у вас восточной принцессы.

Полина хлопнула ресницами, чуть слышно проронила:

– Спасибо за комплимент. На Востоке у женщин незавидная доля. Многоженство, гаремы и прочее унижающее женщину.

– Это осталось в прошлом. Между прочим, в гаремах красавицы жили в роскоши, наслаждаясь жизнью. Восточный владыка метался между законной супругой, которая непременно была краше всех, и разнообразием женских натур, собранных в некое подобие заповедника чувств, эмоций, наслаждений. Поэтому бывало, одна восточная принцесса воплощала в себе все многообразие гарема, если она была суперкрасавицей. Представляете, какой тонкий подход…

Подобными правдивыми байками водитель услаждал слух и будил воображения красавицы Полины вплоть до ворот дачного товарищества. С остановкой двигателя автомобиля радио «Романтика ЕХЕ», где ди‑джеем выступил седовласый коллега неопределенного возраста, прекратило вещание. Сияние глаз Полины тронула мечтательная дымка.