Универсальный ключ успеха

Территория дачного товарищества простиралась по склону горы. Когда‑то здесь проходила широкая просека, так называемая лесозащитная полоса. Просеку расширили, размежевали на участки, отдали в частное владение. Добавили по пятнадцать метров до кромки леса по обе стороны от дачного массива во исполнение федеральных пожарных правил. Получился частный клин в заповедном лесу с вековыми хвойными и лиственными деревьями. По одной пятнадцатиметровой полосе проложили автодорогу, протянули линию электропередачи – цивилизация пришла в дачное сообщество.

Солнце сияло в зените. В чистом небе разливались рулады невидимых птиц. Воздух недвижим, одни ароматы витали обволакивающими порывами, да шмели, похожие на крутолобых бычков, разносили запах первых цветов.

– Не проголодались? – спросил Евгений Борисович, любуясь жмурящийся Полиной.

– Предлагаете пощипать травку?

– Есть повкуснее блюдо. Это сосновые побеги. Нежно‑зеленого цвета, мягкие, с приятным хвойным ароматом. Витаминов не счесть.

– Вы серьёзно?

– Это как вариант, если не найдем магазинчик… Обычно в таких дачных поселках есть передвижные продовольственные лавки.

– О, не беспокойтесь! Я могу без еды обходиться день.

– Напрасно, легкий ланч взбодрит. Судя по номерам на домиках, усадьба Марьи Ивановны рядом. Давайте‑ка прямиком к ней. Раскрутим её на угощение… для начала.

 

***

 

Марья Ивановна ростом на голову выше Полины и на полголовы – Евгения Борисовича, и весом, пожалуй, в двукратном размере от совместного веса нежданных гостей. Она стояла на крыльце суровым стражем, разглядывая нежданных гостей. Как будто знакомо лицо импозантного мужчины. Однако где и когда их пути пересекались не вспоминается. Архивист со стажем терялась в догадках. Припоминал Евгений Борисович.

Ба! Она работала бухгалтером в управлении рабочего снабжения в группе по зарплате. Это управление в первую очередь разорвали в клочья; работников вышвырнули на произвол судьбы. В спокойное советское время она отличалась богатырской красой. Густые вьющиеся волосы цвета полевого меда. Миндалевидные глаза греческой богини. Роскошная фигура, достойная кисти Ренуара.

Помнится, он примерял Машу как очередную спутницу будущей весны. На весну того года уже выбрана пассия. Короткий роман развивался строго в русле «play’n’game». Машу оставил про запас. Через год напрочь забыл, ведь одиноких женщин всегда больше чем тех, кто способен разбить в пух одиночество. Немало и тех, кто вроде бы не одинок, но сердце томится в ожидании исключительной любви.

Оказывается, оставленное про запас возвращается. Причем, с потерей потребительских свойств. Вместо рослой красавицы Маши встречает глыбистая Марья Ивановна.

– Хочу сказать вам, Мария, что двадцать пять лет назад вы совершили роковую ошибку.

Марья Ивановна побледнела. Цепенеющие глаза требовали пояснения. Как ни в чем не бывало, Евгений Борисович продолжал:

– Вы на три дня больше посчитали отпуск одной из ваших сотрудниц. Этих трех дней хватило, чтобы она чуть было не стала законной супругой тому, кто хотел быть с вами.

– ?

– Поясняю, Мария Ивановна. Представьте, вдруг вы на дачном участке обнаружите самородок золота размером с кулак. Он изменит вам жизнь подчистую.

Марья Ивановна прикинула: окажись в её руках золотой слиток, она, пожалуй, купила бы дом в элитном поселке на берегу озера. Брови сползли к переносице, нос наморщился, с плотно сжатых губ готово сорваться: п‑фу!

Однако, отдавая дань приличному виду незваных гостей, сказала:

– Не люблю пустые фантазии, вместе с фантазерами.

Ага, вот что бывает, когда улетучиваются проблески фантазий: много тела и минимум божественной красоты – прошелестело в мыслях Евгения Борисовича. Оглянувшись, он увидел, печать подобных мыслей в утонченном челе Полины. Она кивнула с улыбкой.

– Верьте не верьте, Марья Ивановна, но некоторые поступки сродни находке или утери увесистого золотого слитка.

– Это неоспоримо! – пробасила хозяйка. Кашлянула, высморкалась и, подбоченившись, проронила: – Если вы себя приравниваете к золоту, это по меньшей мере не скромно!

– Хорошо, что ушло, то ушло. Сейчас (не упустите момент! – говорил вид гостей) предлагаем вам сделать два добрых дела, баш на баш.

– А что, вообще, надо от меня?

– Первый момент: ностальжи. Это сделали: полили сердце горечью и сладостью. Второй момент: вы садитесь в наш автомобиль; не теряя времени, мчимся на вашу работу, где вы отыскиваете нам техдокументацию. Нужна позарез! У себя обыскались! Услышьте нас, любезная Марья Ивановна!

– Знаете ли вы, любезные пришельцы, что отменила поездку к детям в столичный град, чтобы завершить садовое строительство. Нанятые строители запропастились. Я отлучусь – заявятся они.

– Сделаем мы.

– Вы не поинтересовавшись, в чем заключается работа, готовы подрядиться? – Марья Ивановна покачала головой.

– А вы думаете, строители берутся за дело как‑то по‑другому? Большинство из нынешних строителей из числа тех, кто потерял работу. Это бывшие электрики, слесари‑сборщики, релейщики, киповцы и так далее. И потом, Марья Ивановна, в бывшем Союзе мы научены делать всё. Быть универсалами, хотя бы по домашнему хозяйству. Так, что сделать?

Марья Ивановна посторонилась, пропуская к себе на участок незваных гостей.

– Мне нужно смонтировать печку в бане и срубить берёзу на участке. Прошлым летом в берёзу ударила молния. Я бы никогда не подумала, что молния такое может сотворить с березой.

Высоченная береза с неохватным стволом выглядела словно раздетой. От удара молнии растрескалась береста; сверху донизу она свисала лохмотьями. Под белым разодранными одеяниями ствол почернел. Бугристые наросты на коре снизу от земли отливали тем же черным блеском. Черноствольная береза среди других берез, опушающихся нежной зеленью, выглядела погибшим форпостом, захваченным нечестью.

– Видите, как погибают березы. Смотрю, порой слезы наворачиваются.

– Если есть бензопила, то через час‑другой погибшая красавица предстанет в виде поленницы чурбаков, – сказал Евгений Борисович.

– Бензопила есть. Осталась от мужа.

– Что с мужем?