Ужасный Круз
– Обычно мне нравится, когда мои спутницы находятся на уровне моего паха. Если они у моих ног, значит, они что‑то делают не так.
– Ты мерзкий. А еще – сексист.
– Я такой, какой есть. А еще – нет, я просто отвечаю тем же. Что, к твоему сведению, всегда делаю. В любом случае, ты сказала, что я могу быть самим собой рядом с тобой, так? Так вот это я. Хочешь – принимай, хочешь – нет.
– Я выбираю «нет», – решительно сказала я, мое сердце билось со скоростью тысяча миль в минуту, не понимая, что происходит.
Мы действительно обсуждали секс?
– Ну, милая, я никогда не был твоим изначально. А теперь позвони своим родителям еще раз. Я попробую дозвониться маме.
Круз опустил меня на пол, сытый по горло моим ехидством. Я впервые увидела океан. Он был бесконечным, голубым и многообещающим, расстилался у моих ног, и я напомнила себе, что через несколько минут мне вообще не придется иметь дело с мистером Горячий‑Прегорячий.
Я буду слишком занята своей семьей, сыном и загаром.
Больше не нужно плести корзины, не нужно обслуживать столы. Все наконец‑то, наконец‑то налаживалось.
Я позвонила маме, потом отцу, потом Мишке. Я ждала, пока Мишка возьмет трубку, когда услышала голос матери Круза, прорывающийся через динамик его телефона.
– Круз? Где ты, дорогой?
– На верхней палубе. Бар в аквапарке. Мы ищем вас.
Я повернула голову и увидела, что он разговаривает по видеосвязи со своей матерью, шагая из стороны в сторону. Я была не единственной, кто пялился. Все женщины круизного лайнера глазели на этот кусок первосортного мяса. Некоторые мужчины тоже.
Глупая гордость наполнила мою грудь. Все могли смотреть, но он был со мной. Но затем меня охватил ужас, потому что мы не только НЕ были вместе, он буквально изо всех сил пытался от меня отвязаться.
– Да. Мы в лаундже, справа, сзади. Ты увидишь красивую люстру, сделанную из пустых винтажных бутылок из‑под ликера. Очень красивая. На мне платье цвета слоновой кости и соломенная шляпка, а на Донне… о, я не знаю, что на ней надето, дорогой. Эти люди не увидят хороший стиль, даже если он ударит их по голове.
Что ж.
Уверена, я не должна была этого слышать.
Я не сомневалась, что меня причисляют к этим людям. Голубые воротнички Фэйрхоупа.
Крузу хватило порядочности бросить на меня извиняющийся взгляд, прежде чем поспешить в заднюю часть бара аквапарка.
– Я не вижу лаунджа. Уверена, что вы в аквапарке?
– Возле аквапарка.
– Никаких люстр я тоже не вижу. Только бар, похожий на желтую подводную лодку.
В животе зародилась паника. Раздался гудок корабля, заглушив биение моего сердца.
– Может, встретимся где‑нибудь в другом месте? Я могу подождать тебя у спа‑салона на девятнадцатой палубе.
– Здесь только восемнадцать палуб, мама.
– Глупости, Крузи. Можно подумать, что человек, закончивший медицинскую школу, не умеет считать.
Паника ползла вверх, вверх, вверх к груди, от чего дышать стало почти невозможно.
Круз перестал вышагивать, устало потер лицо и покачал головой.
– Это написано прямо в брошюре, мама. У «Элейшна» восемнадцать палуб. Посмотри.
– У «Экстаза»[1] девятнадцать палуб. Проверь сам, и почему мы вообще начали этот разговор?
Ком паники теперь перекрывал горло.
Я не могла сделать вдох.
Подступила тошнота.
Блин, блин, блин.
Круз медленно повернулся ко мне, в его бездонных океанских глазах горело обвинение. Тем временем «Элейшн» выбрал именно этот момент для отплытия, покидая порт, пока сотни отдыхающих прижимались к бортам, наблюдая, как он удаляется от суши.
– «Экстаз»? – повторил он для меня, а не для нее.
– Да, дорогой. А что? Подожди, на каком ты корабле?
В конце фразы послышался нервный, не‑может‑быть смешок.
– «Элейшн», – сказал он ровно, его взгляд не отрывался от меня, становясь горячее, темнее, страшнее.
Я хочу к мамочке.
– С какой стати ты на «Элейшне»? – взорвалась его мать.
Вокруг нее наши семьи начали горячо обсуждать произошедшее. Слова «почему?», «только не это» и «это она виновата» повисли в воздухе.
– Очень хороший вопрос, мама. Почему бы тебе не дать мне возможность ответить на него после того, как я сам все выясню?
С этими словами он прервал звонок и повернулся ко мне всем корпусом. Единственным утешением было то, что мы находились среди огромного количества людей, так что вряд ли он выбросит меня за борт.
И все же.
– «Элейшн», – сказал он ровно. Его голос был грубым, мертвым и таким холодным, что у меня по позвоночнику пробежала дрожь.
Я прикусила нижнюю губу.
– Я запомнила лайнер на букву «Э».
– Ты запомнила. – Он направился ко мне, очень спокойный, и все же его вид устрашал, словно он Майкл Майерс[2]. – Но тебе не пришло в голову, ну, не знаю, перепроверить?
Я сделала шаг назад, отступая к приподнятому помосту, на котором проходил конкурс мокрых футболок, пытаясь избежать его гнева.
Я чувствовала себя не просто глупой, я ощущала безысходность своего положения, потому что знала, что все сейчас обсуждают, насколько я бесполезна. Какое чудо, что я могу хотя бы держать поднос и принимать заказы на блинчики.
[1] Наслаждение (англ.).
[2] Главный злодей из фильмов ужасов «Хэллоуин».
