Все начинается с хвоста. Повесть в рассказах

Катя начала снимать свою дешевую дутую куртку. Толик не подхватил ее верхнюю одежду. В его руках была объемная мокрая шуба. Но Кеша протянул руку и взял Катин сломанный зонт и оранжевый рюкзак с нарисованными котятами.

– У меня хвост, – просто ответила Катя и, отведя руку за спину, помогла ему выбраться из джинсов. Белый хвост освободился и, как намокший кот, тряхнул своим мехом, распрямился и красиво лег на ладонь Кати. Под пристальными взглядами остальных Катя смутилась еще больше.

– А что он делает? – спросила Алевтина, поджав губы.

– Ничего. Ну, двигается. И еще просто пушистый.

– И все?

– А что еще он должен делать?

– Ну, мой хвост умеет кое‑что. Но это секрет для отборочной комиссии. Какой же игрок открывает сразу все свои карты? Верно, девочки?

Она отвернулась к Тасе и Масе, прихватив в свой круг Толика, поскольку он держал ее шубу. Катя заметила, как Толик окинул ее взглядом, но Алевтина защебетала что‑то про овощи, и Катя больше не слушала их беседу.

– Кеша, подержите, пожалуйста, мою куртку – мне надо достать расческу, чтобы расчесать хвост. Он такой… свободолюбивый.

Кеша переложил зонт в другую руку и взял куртку, отдав Кате рюкзак. Затем чуть театрально поклонился и сказал с легким пафосом:

– Катерина. Хотя ваш зонт явно китайского производства и ему до «Гуччи», как нам отсюда до Италии, а куртка явно не состоит в родстве с норкой, но все же, в силу сложившихся обстоятельств, я предлагаю нам перейти на «ты».

Они оба негромко засмеялись. Катя с напускным апломбом сказала:

– Только при одном условии: если ваши рожки что‑то умеют делать.

– Без проблем, – Кешины рожки зашевелились и загорелись мягким синеватым цветом.

– Ого, светятся. И фонарика не надо в темном подъезде.

– Вот, пожалуй, и вся польза от них.

Очередь немного продвинулась, и Катя удивленно спросила:

– А где же первые статисты? Неужели их сразу взяли?

– Нет, не взяли, но там есть другой выход.

– А ты откуда знаешь?

– Слышал, как организаторы объявили в начале. – Кеша почему‑то смутился.

– А, понятно. – В животе у Кати заурчало. Она обхватила себя руками.

– Голодная? – спросил Кеша.

– Ага, не успела позавтракать, – соврала Катя.

Кеша достал из кармана куртки фруктово‑ореховый батончик с клюквой.

– Держи.

– А тебе?

– У меня есть еще один. Судя по Толику в роли вешалки, аппетит у него разыгрался на другое.

Два раза уговаривать Катю не пришлось. Она открыла упаковку и откусила от батончика.

– Он всегда такой бабник? – спросила она, жуя, и кивнула на Толика. Зачем она это спрашивает? Не потому же, что он ей понравился. Ну симпатичный, ну веселый, ну рукастый – во всех смыслах – и, конечно же, популярный у женщин. На фиг он ей такой нужен.

– Неа, только по субботам. А что у нас сегодня? Точно, суббота, – ответил Кеша, жуя свой батончик.

Катя засмеялась. Кеша ей определенно нравился. И живет вместе с Толиком. Да что она прицепилась к этому Толику? Он даже больше не оглядывается на нее.

– А что ты знаешь про клуб мутантов? – спросил Кеша.

– Ничего не знаю. Слышала про него, но никогда не была.

– Ты местная?

– Нет, из Ульяновска. Здесь я только пять лет.

– Пять лет и ни разу не была в клубе?

Катя замялась. Она и сама не знала ответа на этот вопрос. Конечно же, она приехала в Саратов из‑за более либерального отношения к мутантам и возможности получше устроиться. Она встречала некоторых хвостатых товарищей, свободно разгуливающих на улице или в магазине, работающих на рынке и в офисах. Но специальных знакомств с ними она не искала. Какое‑то смутное чувство свободы и легкого превосходства занозой сидело в ее сердце. Как в отрочестве, когда тебе хочется быть частью популярной группы в школе и в то же время хочется быть другим и особенным, не таким, как все. И еще не хотела себя отождествлять со словом «мутанты» или с такими, как эта Квака‑задавака в норковой шубе и со скользким хвостом и змеиным языком. Катя называла себя женщиной‑кошкой и верила, что ее хвост достоин лучшего применения, чем мытье унитазов.

Очередь продвинулась еще на несколько метров.

– А как ты с Толиком познакомился? – вдруг спросила Катя.

– Да мы прочитали одно и то же объявление о сдаче дома. Я первый пришел и заселился, а Толик пришел на следующий день. Убедил меня, что вдвоем веселее. Мы здесь с декабря. Нам хозяин дома про клуб рассказал. Мы несколько раз собирались, да все никак туда не дойдем. Толик работает как угорелый: мечта у него – машину купить, вот и хватается за любую подработку.

– Ну я и вижу, что он себя уже разрекламировал как плотник и сантехник.

– Кать, да он нормальный парень. Просто весельчак и старается выжить как может, но башка горячая. Он хороший друг и в начале марта заплатил мою половину аренды за дом. У меня в этом месяце с деньгами туго. Вот мы и решили тут счастья попытать. А вдруг возьмут?

Ребят наверняка возьмут – рожки такие симпатичные, еще и светятся. А Толик не только красивый парень, но еще и такая мутация необычная. Катя еще раз глянула на Толика. Теперь он уже держал и Тасину, и Масину шубы, но это его совсем не напрягало, только руки чуть длиннее стали. Такой мутации она еще не видела. Откуда он такой взялся? Но решила не спрашивать. Не такие они еще и друзья – так, знакомые из очереди. Хотя, конечно, друзей среди мутантов не мешало бы завести, если никого нет среди обычных людей. С Алевтиной точно не хотелось дружить. Еще этот загадочный хвост, который что‑то делает. Она вздохнула. «А мой ничего не делает, просто красивый», – подумала она, сворачивая обертку от батончика и засовывая ее в карман.

Они заговорили про работу, и Катя узнала, что Кеша работает в детском уголке библиотеки, где читает детсадовцам сказки в костюме гномика со светящимися рожками. Про свою семью – где и откуда – он ничего не сказал.