Вы называете это автобусом?

– Ну, Юрке – потому что он врач. А тебе – не знаю почему, – с этими словами Пятакова противненько захихикала и подмигнула мне.

– Знаешь что, Пятакова, ты иди. Я спать хочу, – холодно сказала я.

Виолетта нахмурилась и, ни слова не говоря, вышла из моей каюты. «Обиделась, – подумала я, – ну и фиг с ней. Мы подругами никогда не были и не будем».

Я и впрямь приняла душ и легла вздремнуть. Но заснуть мне не удавалось. Мысль о Гошке крутилась в голове. С какой стати он оплатил мою путевку? Что он хочет от меня взамен? Он даже не слишком хорошо меня знает. То есть, про детство он, конечно, знает, но с тех пор двадцать лет прошло. Может, он книгу хочет опубликовать в нашем издательстве? Но тогда разумнее оплачивать путевку главреду, а не мне. В качестве любовницы он мог бы найти кого‑то помоложе. Что еще с меня можно взять? У меня же ничего нет, кроме кошки и однокомнатной квартиры. А с его деньгами вряд ли он претендует на однушку.

Я закрыла глаза и попыталась вспомнить что‑то хорошее. Все‑таки вечером будет банкет. Нужно туда прийти со свежим лицом. Вспомнила бабушку, от которой мне досталась квартира. Бабуля была такой уютной, мягкой. При воспоминании о ее больших теплых руках меня все‑таки сморил сон, и я задремала.

 

Рыбаков

 

Жара в этом году высосала все силы. На улицу выходишь, как в духовку. Почему‑то в такую погоду портится настроение. Казалось бы – лето, в реке вода теплая. Но это для тех, кто отдыхает. Тем же, кто должен ходить на работу в рубашке с пиджаком, сохранять невозмутимый вид и быть готовым в любой момент броситься выполнять задание, солнце только мешает.

Мне и без жары веселиться нечего. На службе все забываешь, а приходишь домой… Элли и Данька смотрят на меня с надеждой одинаковыми огромными печальными глазами.

Мы с Элли мечтали о ребенке несколько лет, с самой свадьбы. Вы знаете, как трудно сейчас получить разрешение. Элли пришлось сдать кучу анализов, пройти бездну исследований, пока ее признали пригодной к деторождению. Мне было немного проще. Все‑таки в нашей конторе всех сотрудников проверяют два раза в год. Оставалось сдать несколько обязательных тестов, и все.

Признаюсь, я совершил преступление. Скрыл тот случай в Недвигове, когда мы с Крыловым спускались в пещеру. Крылов ничего не заметил, скачок напряженности поля видел только я. Что это было за поле, так никто и не выяснил, потому что я промолчал. Стоило мне в припадке восторга заявить об открытии, и о ребенке пришлось бы забыть. За то время, пока ученые установили бы источник и природу скачка энергии, мы с Элли вышли бы из разрешенного возраста деторождения. И я промолчал.

Данька родился хорошеньким и крепким. Только через год выяснилось, что у него серьезное генетическое заболевание. Сначала казалось, что все можно легко исправить. Я неплохо зарабатываю, да и связи есть. Крылов, кстати, пошел на повышение, стал моим начальником. У него тоже знакомства. Даньку он ждал не меньше нас, своих‑то детей у него нет и уже не будет.

Малыша посмотрели все возможные врачи, светила в области медицины, специалисты по генетическим болезням. Единственное средство, которое они смогли предложить – глизин, дорогущее и дефицитное лекарство из параллельного мира. Одна его доза должна поставить Даньку на ноги. Вопрос только в цене. За эту самую дозу надо заплатить двадцать тысяч кванзатов.

Я получаю сотню, бывают премии. Такую сумму мне взять негде, даже если не есть всю жизнь.

Каждый раз, отправляясь на новое задание, я думаю о жене и сыне. Если я совершу что‑то по‑настоящему важное, достигну успеха в практически безнадежном деле, меня наградят. Могут повысить в звании, а это прибавка к окладу. Но главное, мне могут оплатить глизин. Ради этого я готов рисковать, жизнь положить.

Отправляясь на задание, я стараюсь не думать о том, что станет с Элли и Данькой, если я не вернусь. Нельзя об этом думать. Я – последняя их надежда.

Служба Оперативного Реагирования редко занимается простыми мирными делами. Оперативно реагировать обычно приходится на что‑то опасное, неприятное, неожиданное. Вопросы задавать не положено, надо выполнять. Как именно реагировать, решаю не я.

Вот и в этот раз СОР сочла, что встреча выпускников – отличное прикрытие для операции. То, что я учился в школе с экскурсантами, избавит меня от проблем. Конечно, сам я бы не смог, да и не стал отдавать такие деньги, но родная организация все сделала за меня. К тому же, я получил очень приличные командировочные, так что выдавать себя за успешного чиновника будет несложно.

Задание из тех, что я не люблю, но оно вряд ли окажется опасным. Если все пройдет удачно, это будет еще один маленький шажок к получению глизина.

***

До автобуса, который повезет нас в неведомые края, я добирался вместе со всеми. Так получилось дешевле, да и присмотреться к одноклассникам следовало заранее. Большой гравилет до турагентства заказал Гольдман. Он у нас самый преуспевающий. Зачем он устроил эту встречу, на которую смогли поехать всего десять человек, я пока не знаю, но данные на своих бывших соучеников, конечно, изучил.

Заказав гравилет, Гольдман сам на нем не поехал. Я пришел к месту посадки первым и устроился у двери, чтобы хорошо разглядеть входящих. После меня появился Юра Толстоухов. Вот уж кому фамилия досталась неизвестно как! Уши у него большие, но тонкие. Да и сам он оказался страшно худой, дерганный какой‑то, пальцы дрожат. Я знал, что он классный хирург. Не могут у такого человека нервы быть плохими. Видно, волновался из‑за встречи.

Юрка никак не мог накопить денег на путевку, значит, кто‑то ее оплатил. Видимо, произошло это недавно, иначе я уже получил бы соответствующую информацию.

Марсель приветливо улыбнулся мне и хлопнул по плечу. Удивительно! Люди, вполне безразличные мне в школьные годы, сейчас казались родными. Можно было представить, что я не на задании, а просто встречаюсь с одноклассниками в экзотическом туре.

После Марселя вместе пришли Сеня Протасов и Олег Кочетков. Сеня в отличном костюме и при галстуке.

До автобуса ехали минут двадцать. Я помалкивал, слушал, как взрослые люди, словно скинув два десятка лет, болтают на школьные темы, вспоминают учителей и ребят из класса.

Когда приехали, оказалось, что все, кроме Бархатова, уже на месте.

Гольдман по‑прежнему преуспевал, работал директором папашиного банка, со временем станет его владельцем. Дела там шли хорошо. Кстати, фирма «Зори Земли» держит свои средства именно в его банке. Жорка отрастил волосы, отчего кажется, что и сам он, и его нос стали еще длиннее.

Леру Новицкую я узнал бы, даже если бы не готовился к встрече. Она мало изменилась за двадцать лет. Те же пушистые волосы, удивленные серые глаза, милая улыбка. Возраст даже пошел ей на пользу: фигура оформилась. Грудь округлилась, талия стала заметней на фоне сильной, подтянутой попки.