Выбор Достойного

Стук в дверь, и я резко открываю глаза. Сердце бешено колотится. В лесу заблудилась четыре года назад, и мне казалось, этот первобытный страх давно остался в прошлом. Сначала волк преследовал каждую ночь. Каждую ночь в ужасе, в мокром поту я вскакивала в момент броска. Потом этот сон мне снился все реже и реже. И вот опять вернулся. Стук в дверь становится настойчивей, а на меня накатывает осознание действительности: выбор достойного, мрачный маг, замок‑тюрьма, в котором я нахожусь в непонятном статусе полуневесты‑полупленницы. Папа… Дыхание перехватило и сердце сжалось от душевной боли. Папа, который продал свою единственную дочь. Я заплакала, по‑детски, горько, с постыдными для леди всхлипами. Вспомнилось, как вцепилась в отца, когда очнулась после нападения волка, как прижималась в поисках защиты от всего мира. Очередной стук в дверь, заставил меня встать, несмотря на продолжающуюся истерику и добраться до уборной. Сквозь рыдания, трясущимися руками я раз за разом набирала в ладошки холодной воды и умывалась, пытаясь, успокоиться. Ни к чему кому‑то видеть меня в таком состоянии. Не пожалеют, у них в этом замке даже дышать принято только по распоряжению. Эта мысль заставила горько улыбнуться, а истерику отступить. Еще минут десять умывания холодной водой – и следов утренней слабости практически не осталось. Огромное зеркало в золоченой раме, что занимало добрую треть стены ванной комнаты, отражало напуганную, растрепанную девушку в грубой нижней рубашке. Гребень мне вчера так и не принесли и сейчас я могла бы заменить самое страшное крестьянское пугало. Волосы пришлось хоть как–то привести в порядок, банально распутывая пряди руками.

Разрешения войти, по всей видимости, так и не дождались. На столе дымился завтрак, на кровати лежала стопка одежды, преимущественно серые платья прислуги. На комоде обнаружилась внушительная стопка книг, полотенец и всякие милые женскому сердцу ванные принадлежности, без которых было неуютно всего пару минут назад.

Я как‑то, даже облегченно выдохнула, обведя все это взглядом, и чихнула. Запоздало накатывало желание выжить, несмотря ни на что. Только вот и в карете сильно намерзлась, и умывание ледяной водой, наверняка не пройдет даром. А отсутствие домашней удобной обуви вынуждает ходить по ледяному паркету босиком. Пора начать более осмотрительней относится к собственному здоровью. Скептически посмотрела на свое зеленое платье, что сиротливо висело на стуле. Рядом валялись туфельки в цвет к несвежему наряду. Годились они только для важных мероприятий и были настоящей пыткой для ног. Окинула еще раз взглядом одежду прислуги и, ничего не решив, отправилась завтракать.

Кормили просто, без изысков, но вкусно. Честно? Я искренне пыталась думать о всякой не имеющей значения чепухе: о том, что надеть, принять ли душ, интересные ли книги мне принесли, лишь бы только не возвращаться к размышлениям «зачем я здесь?». Прихватив вещички с комода, в ванную сбежала не от скорейшего желания смыть «дорожную пыль», а пыталась спрятаться от всех этих вопросов. Потом от них же скрылась в принесенных книгах. И так потекла череда дней, в которых я со всей старательностью прилежной отличницы бежала: по ночам от волка, а днем от непонятной, от того и пугающей действительности. Из прислуги ко мне заходила только Мари, которая хоть и тряслась, как лист на ветру, но все же пыталась быть услужливой и милой. Она забирала одежду в стирку, приносила еду и свежие платья. Уволокла и прочитанную мной за пару дней толстенную «Империю», стоило только попросить что‑нибудь на замену.

Вообще я ждала. Каждый день ждала, когда придет лорд Картел. Неосознанно вздрагивала всякий раз, когда в дверь стучали, от чего сердце замирало на несколько секунд. И я быстренько зажмуривалась прежде, чем проем рассекала узкая полоска света. Но это всегда была только Мари, которая по‑прежнему делала неумелый книксен и желала мне доброго утра. Пару раз пыталась с ней заговорить о маге, но девушка бледнела, теряла дар речи и чуть ли не падала в обморок. От такой реакции мне и самой становилось куда как страшней, а желание выяснить хоть что‑то мгновенно испарялось. На место любопытству и беспокойству за свою судьбу приходило некое внутреннее убеждение, что чем позже маг обо мне вспомнит, тем дольше я проживу. Так не стоит дергать кота за усы.

Так протекло еще шесть суток. С каждым днем я все сильнее чихала, Мари тревожно качала головой, причитая о том, что надо заварить мне лечебного чая от простуды. Навряд ли горячий напиток мог бы помочь избежать болезни. В покоях не было камина и с каждым днем осень напоминала, что время длинных и холодных ночей неумолимо наступает. Вечер седьмых суток я встретила в компании тяжелого сухого кашля, что удушливо сковывал дыхание, полного носа соплей и высокой температуры от которой бросало то в жар, то в озноб. Мари в этот день ни разу не подняла на меня взгляд, что позволило со всей очевидностью осознать, что распоряжение лечить нежданную пленницу так и не поступило. Служанка поставила ужин на стол, неловко поклонилась и покинула мою темницу. Я же с некоторой долей отвращения посмотрела на еду, от одного вида которой замутило, и провалилась в спасительное небытие. Не знаю почему в столь болезненном состоянии, мое сознание оказалось столь немилосердно: в горячечном бреду под ногами путался снег, позади преследовал огромный волк, что с каждым ударом сердце становился ближе, а вокруг стояла завораживающая тишина зимнего леса.

 

Глава 3 Доктор.

 

Старик, сгорбившись, сидел за столом и сверял отчеты по закупкам и их расходам в этом месяце. Периодически, очки скатывались к самому кончику его носа, намереваясь упасть, а господин Пемброк, в самый последний момент, привычным движением возвращал их обратно. За окном разыгрывалась непогода: ветер пригибал деревья все ближе к земле, а дождь хлестал по стеклу, будто пытаясь его рассечь. Словно что‑то почуяв, управляющий отложил документы и задумчиво посмотрел в окно. В этот момент, всего на мгновение, в комнате сгустился туман, затем, рассеявшись, оставил после себя зловещую фигуру мага. Старик спешно вскочил, с почтением отвесил поклон и замер. Диалог с лордом всегда проходил лишь в голове господина Пемброка. До остальных маг доносил свою волю через управляющего. Зачастую не появлялся даже и на глаза старику, предпочитая посылать свитки с приказами.

"Лорд Картел, доброй ночи! Бесконечно рад наконец‑то видеть. Ваше исчезновение сразу из Ратуши меня изрядно напугало. Могу ли поинтересоваться порядком ваших дел?" – беспокойно вопрошал старик у себя в мыслях. От чего, порой, ему казалось, что он сходит с ума в таких разговорах.

"Доброй ночи, Терис. Меня срочно вызвал Его Величество, не стоит волноваться. Как наша гостья?" – прозвучало в ответ в голове господина Пемброка.

"Гостья?!" – не скрыв возмущения и испуга, спросил управляющий и начал бледнеть. Ему доложили, что девушке нездоровится. Только старик все же уповал и надеялся, что леди чем‑то не угодила хозяину и ее состояние не особо и важно. Эмоции своего слуги, не стали секретом для лорда Картел. И, если бы в этот момент господин Пемброк мог поседеть еще раз, он точно был бы абсолютно белым, как снег. Все вокруг начало отражать гнев хозяина и давить так, что старику пришлось сесть обратно на стул, чтобы удержаться на ногах.

Лорду Картелу нужно было не много для понимания, что действия управляющего точно ему не понравятся. Туман сгустился и маг исчез. А старик еле отдышавшись, в спешке, направился к дверям "гостьи".

 

 

***