Я дождалась
– Мне кажется, ты придираешься, но без проблем. Подзаголовок – прерогатива автора работы.
– Прерогатива, – снова недовольно буркнула Элеонора. – Существует столько простых и красивых слов, нет, зачем‑то надо совать туда и сюда корявый новояз.
– Какая же ты вредная! – с восторгом сказала Мэри, ещё раз сверкнув глазами. – За это я тебя и обожаю!
– Я всё‑таки какая‑никакая писательница в том числе, – всё ещё хмуро заметила хозяйка.
– Вот только ни «какая‑никакая», а великолепная писательница, блестящая, талантливая, лучшая в мире, лауреат…
– Хватит, хватит, – Элеонора прервала внучку жестом, но всё же улыбнулась. – Кукушка хвалит петуха…
– …За то, что тот петух прекрасен, – подхватила Мэри, перефразировав известные строки и захихикав. – Я ж не лести ради.
– Ладно, проехали, как постоянно говорит твоя мать, – Элеонора вернулась к деловому тону. – И каковы технические детали означенного процесса? Мы можем запланировать пару вечеров в конце недели. Ты бы подготовила к этому времени вопросы, а я бы потом надиктовала ответы… Что? – от бабушки не укрылось, что внучка как‑то словно бы замялась.
– Нет‑нет, ничего, – поспешно отозвалась Мэри. – Только это не разовая работа. В том смысле, что она на весь семестр. То есть нам поставили задачу провести творческое исследование на заданную тему в течении существенного временного промежутка. Якобы, сиюминутные мысли иногда трансформируются со временем, а тут будет, так сказать, более зрелое и выверенное произведение.
– Мало что поняла, – призналась Элеонора. – Но не могу не отметить некую странность подхода к учебному процессу.
– Да что тут понимать‑то? – слегка виновато улыбнулась Мэри. – Интервью надо будет растянуть на три месяца.
– Ничего себе. Так это целый роман можно написать.
– Пусть будет роман. Не страшно. Ограничений по количеству знаков нет.
– Да уж… – протянула Элеонора. – Не простое оно нынче – журналистское высшее образование‑то…
– Да может всё ещё не так и страшно на самом деле, – заверила бабушку внучка. – Быстренько состряпаем повестушку и адьё!
– Повестушку! Эх, молодёжь, молодёжь…
***
После того как Маруся ушла, Элеонора вернулась к камину.
Поленья уже прогорели, оставив после себя подёрнутые мраморным пеплом чёрные остовы головешек. Женщина не стала разжигать огонь заново.
Она склонилась к журнальному столику, плеснула себе в высокий бокал немного мартини.
«Неординарная личность» – мысленно хмыкнула она. Отсалютовала невидимому собеседнику бокалом и сделала глоток, пытаясь распознать все оттенки вкуса.
И сразу же пришло воспоминание. Она, тогда ещё никакая ни Элеонора, а Элька, даже моложе нынешней Маруси. Стоит на деревенской ярмарке и хлопает глупо глазами.
– А ну, позолоти ручку, что скажу, – обращается к ней цыганка, вся в разноцветных пышных юбках и с бусами на шее. Её ярко накрашенные красным губы извиваются как два толстых червяка, но почему‑то притягивают внимание.
– У меня денег нет, – испуганно бормочет Элька, пытаясь вырвать ладонь из цепких пальцев.
– Ээ‑эх, – разочаровано качает головой цыганка. – Ладно уж, так и быть, расскажу забесплатно!
Она разворачивает руку девочки к себе и подносит чуть ближе к лицу. А потом переводит взгляд на саму Эльку.
И та замечает в глазах ярмарочной провидицы какое‑то новое выражение.
– Что? – перепугавшись, спрашивает Элька еле слышно, одними губами.
Но цыганка так ничего и не говорит, а только продолжает тяжко смотреть на девочку влажным и сочувствующим взглядом.
Глава 2. БЫЛОЕ И ДУМЫ
Не то, чтобы Элеонора – тогда ещё Элька – поверила той, случайно встреченной цыганке. Когда тебе шестнадцать лет, любые предсказания и предзнаменования кажутся нелепыми и несбыточными. И чаще всего забываются на следующий же день. Но именно те слова ярмарочной прорицательницы Элька почему‑то запомнила. Причём, на всю жизнь. Впрочем, ничего такого уж страшного цыганка не напророчила. За обтекаемыми витиеватыми формулировками скрывались нехитрые обобщения, мол, хоть и станешь ты, девочка, когда‑нибудь богатой, но не принесёт тебе то счастья и спокойствия, а самое главное – не случится у тебя настоящей любви.
С первого взгляда кажется, что да, суровый и жестокий приговор для любой женщины. К чему запас звонкой монеты, если не приносит он жизненной гармонии? Но есть, как говорится, нюанс. Услышь Элька такое лет в тридцать, или, например, сразу после развода с первым мужем Патриком (не Элька, конечно, тут уже – Элла), вот тогда бы она, возможно, крепко задумалась и загрустила бы. Но тут то! Эльке от роду шестнадцать годков! В голове не то что ветер, в голове – звенящая и восторженная пустота! Какие там ещё предсказания отсутствия любви, когда на неё десятиклассники в деревенской школе заглядываются? А по субботам на дискотеку и городские приезжают!
«Вот сейчас сяду на диету, чтобы талия просматривалась получше, а задница стала потвёрже… – думает Элька – …и все вообще станут штабелями предо мной укладываться!»
«Уж с любовью‑то я как‑нибудь сама разберусь!» – самонадеянно добавляет она.
Вернувшись с района в родную деревню, вечером Элька встречается со своей закадычной подружкой Танькой и хвастается:
– Мне цыганка богатство несметное нагадала! – говорит она значительным тоном, опуская дополнительные подробности.
– Врёшь! – ревниво вскидывается Таня. – Да и верить им нельзя, они всё ради денег говорят.
– А вот и нет! – радостно хихикает Элька. – Она‑то мне забесплатно сказала! Значит – правда!
– Ну и где ты это богатство откопаешь‑то? – кривит губы Танька. – Клад, что ли найдёшь? Или коров своих, может, продадите?
– Пока точно сказать не могу, – говорит Элька. – Но что‑то такое обязательно случится.
Элеонора улыбнулась, вспоминая тот разговор, состоявшийся в незапамятные времена. И трогательно, и грустно.
Рассказывать об этом Маруське? С чего, в принципе, начинать наш роман на заданную тему? Получается, что как раз с цыганки!
