Я дождалась
Марианна не появлялась три дня. Элеонора даже стала волноваться, уж не бросила ли она затею с курсовой, а, может, нашла другого «рассказчика»? По телефону внучка сетовала на занятость, впрочем, заверяя, что в самом скором будущем обязательно заглянет «на огонёк».
А Элеонору как раз захватила идея этой совместной работы. Женщина ловила себя на мысли, что постоянно возвращается к фактам своей биографии в контексте интервью. «Вот об этом надо не забыть рассказать» – думала она, занимаясь какими‑то хозяйственными делами. И даже делала иногда пометки в своём рабочем литературном блокноте. Сомнений тоже было достаточно: до конца ли поймёт внучка её психологические посылы, сумеет ли правильно оценить смысл сказанного? Всё же у современного поколения, как ни крути, свои законы. Но, с другой стороны, есть вещи слабо подверженные влиянию времени. Женщина по сути своей всё равно остаётся женщиной. И на изысканном званном балу XVIII века и на гремящей как двигатель реактивного самолёта дискотеке века XXI‑го.
Элеоноре очень хотелось, чтобы внучка также горела этим творческим заданием. Но чтобы её заинтересовывать всё больше и больше, надо ведь излагать своё видение жизни в максимально занимательном ключе. Кому нужны скучные и нудные рассуждения?
«Как Маруся воспринимает наше сотрудничество?» – задавала себе вопрос Элеонора. И не могла однозначно ответить. Иногда ей казалось, что Мэри по‑настоящему увлечена работой, а иногда, что в её энтузиазме превалирует стремление отличиться, выполнить «задание редакции», заработать на этом литературный авторитет. В принципе, в том не просматривалось ничего предосудительного. Просто Элеоноре хотелось, чтобы внучка при всём прагматизме исходного задания отнеслась к его выполнению неформально.
Поэтому неудивительно, что бабушка занервничала, когда Мэри день за днём откладывала свой следующий визит.
Марианна появилась на пороге особняка Элеоноры вечером в четверг. Она коротко улыбнулась бабушке и без лишних разговоров пошла готовить «студию». Как правило, над интервью они работали в кабинете Элеоноры, выделив для разговоров тет‑а‑тет журнальный столик.
От бабушки не укрылся немного рассеянный вид внучки, обычно Мэри вела себя по‑другому. Поэтому новые иголочки беспокойства неприятно «кольнули» Элеонору. Уже усевшись напротив внучки, женщина внимательно посмотрела на хорошенькую «интервьюершу». И та, не выдержав «тяжёлый» взгляд, отвела глаза.
– Так, – решительно заявила Элеонора. – Или ты мне объясняешь, в чём дело и что случилось или никакого сегодняшнего сеанса не будет.
– Ба, ты что? – попыталась «прийти в себя» Марианна. – Я вон уже соскучилась по твоим рассказам.
– Не ври! – Элеонора не собиралась миндальничать. – Ты сейчас вообще не здесь. Мысленно в другом месте. Меня не проведёшь.
– Да уж, – Мэри как‑то слишком уж нарочито хмыкнула, тряхнула своими блондинистыми кудрями и «раскололась». – Ладно… Поругалась с Мишелем.
– Вот! – бабушка наставительно подняла палец. – Теперь кое‑что становится понятным.
– Ага. Потратила на этого… не знаю даже как его назвать… – глаза Мэри зло сверкнули. – Столько времени. А он…
– А что он? – как можно деликатнее «подтолкнула» Элеонора.
– Он меня обманывает, ба! Я всё сильнее в этом убеждаюсь. Флиртует направо налево, да и… Не только флиртует!
– Ревность – очень опасная и деструктивная штука, – заметила Элеонора. – Не позволяй ей одурманить себя, милая. Ревность быстро разъедает душу.
– Ой, да переживу, – Марианна снова хмыкнула и как бы «переключилась»: черты лица её обмякли, во взгляде появились былые огоньки.
– Если тебе станет легче, можешь поделиться со мной своей… ситуацией, – предложила бабушка.
– Да что ты! В «ситуации», как ты её назвала, нет ничего исключительного. Скукота скучнейшая. Она, «ситуация», вовсе не стоит заострения на ней внимания. Жаль только зря потраченного времени. Мы бы с тобой за эти вечера… Но что теперь… Нет‑нет, ба, только твои истории! Они гораздо, гораздо познавательнее, чем мои. Если бы мы решили описывать мою жизнь, первый же читатель повесился бы на суку от вселенской скуки.
– Скажешь тоже, – засмеялась Элеонора. – Не гиперболизируй порывы читателя!
– Не буду, – не стала спорить Мэри. – Итак… – она достала из сумочки телефон, водрузила его на столик и несколько раз прикоснулась к экрану. – Техническая запись, – продекламировала она. – Одиннадцатое мая. Тема – психология мотивации…
***
Иногда Марианна «превращалась» прямо в хрестоматийную интервьюершу, и Элеонора воспринимала девушку не как свою родную внучку, а как начинающую журналистку. Вот и сейчас Мэри профессионально задавала вопросы, и профессионально же ждала на них ответы. Что ж, так и было задумано.
– Раскрой, пожалуйста, такую тему, – обратилась к бабушке Мэри. – Бытует распространённое мнение, что многие наши комплексы «растут» из детства. Как ты считаешь, повлияло ли на твоё мироощущение в сознательном возрасте то, что ты взрослела в «крестьянской», если так можно выразиться, среде?
– Именно в крестьянской, – поспешила подтвердить Элеонора, заметив некоторое смущение Мэри. – Я никоим образом не стыжусь этого. А что касается твоего вопроса. Сложно ответить однозначно. Думаю, и да и нет. Разумеется, тот образ жизни не мог не сказаться в дальнейшем. Я ещё долго после замужества ощущала себя неполноценной в каком‑то роде. Ну кто я такая? Колхозница, которая волею судеб попала в более цивилизованный мир, но внутренне осталась всё той же лохушкой. Той, рядом с которой гармоничнее смотрится грустноглазая бурёнка, чем мерседес S‑класса. Не то, чтобы я так на самом деле считала. Нет, я упорно уговаривала себя, что во мне остаётся всё меньше того, деревенского, и всё больше впитывается «цивилизованного», «продвинутого», городского. Но до конца, пожалуй, я эту колхозницу из себя так и не выжала! – Элеонора засмеялась. – В моём случае аристократами не рождаются, а становятся. Хотя, даже в очень сознательном возрасте меня иногда преследовал синдром самозванки. Так, стоя с бокалом элитного шампанского на каком‑нибудь званом приёме меня вдруг пронзала мысль, что я обманываю всех этих уважаемых людей. Что я притворяюсь, что во мне нет тех способностей и талантов, благодаря которым я попала на этот раут. И что под роскошным вечерним платьем на мне – халат доярки с фартуком в цветочек. Что это, как не комплекс из детства? Тут, наверное, дело не в самом отсутствии или наличии таких комплексов, – любых комплексов! – а в умении с ними справляться или хотя бы относительно мирно «сосуществовать». Ведь нет идеальных людей, у каждого из нас есть и скелеты в шкафу и тайные слабости. И, тем не менее, кто‑то выбирается на первые строки Форбс или управляет целыми корпорациями. Чем я хуже?
– Да, пожалуй, всё так, – склонила голову Мэри. – Но ведь можно привести и обратные примеры. И полагаю, что таких примеров несоизмеримо больше. Тех, кто не предпринимает никаких попыток к дальнейшему развитию. Они доходят до определённой стадии, создают себе относительную зону комфорта и стараются остаться в ней навсегда. Как бы их оттуда не «выковыривали».