Я тебя испорчу. P.S. Твой подонок

– Сделаю исключение, – вижу, как ей хреново.

Смотрит на меня через плечо. С прищуром.

– Я тебе не доверяю. Ты – подонок, каких только свет не видывал. Урод.

– Тогда мёрзни, – пофигистично отвечаю. Мне‑то что?

И всё же, недолго думая, встаёт, подходит ко мне. Неловко трётся рядом. А мне нравится. Чёрный купальник даёт рассмотреть все её прелести.

– И как? – смотрит на меня сверху вниз. Губы аж посинели.

– На колени, – хлопаю по бёдрам.

Девочка хоть и скромная, но взгляд на член падает.

– Да не встанет он. Холодно же, – успокаиваю её.

С подозрением, недоверием, но садится, прижимаясь ко мне всем своим телом. Чувствую, как она дрожит. Вся трясётся. И льнёт ко мне, льнёт. Как к единственному спасению от погибели.

И кажется, блять, я ошибся, что нихера он не встанет. Чувствую её попку, и во все конечности током отдаёт. И вот в эту, полыхающую от этой девчонки тоже.

Глава 6

Аля

– Подонок, – шепчу дрожащими губами, не чувствуя ни конечностей, ничего. Ненавижу. Ненавижу сукиного сына, из‑за которого я попала в эту патовую ситуацию. И не могу из неё выбраться. – Ты меня обманул.

Чувствую эту штуку, утыкающуюся мне в попу. Твёрдую, большую. Больше, чем у Ростика. И мне так от этого плохо, что хочется встать и уйти прямо в эту непогоду. А с другой стороны – я жутко замёрзла. Боюсь волн. Меня же обязательно смоет снова. Я даже не знаю, куда идти.

Выбора у меня нет.

Заболеть не хочу.

И неспокойно, прощаясь с последними нервами, продолжаю сидеть на парне, трясясь от холода.

– Я его не контролирую. Кто же знал, что ты горячая штучка.

– Просто ты озабоченный, – выплёвываю зло.

Но с ним тепло. Он реально горячий. И, чёрт, как же это раздражает.

Это всё из‑за него.

Подонок!

И ничего сделать не могу. В отпуске заболеть нельзя. Болею я всегда тяжело, чуть ли не до бреда.

Прикладываю ладони к его твёрдым плечам. Пересилив себя. Греюсь. Замечаю мурашки на мужском теле и сглатываю, довольно мыча от согревающихся рук.

– Не стони, – утробный голос на мгновение пугает, и я чуть не подпрыгиваю на нём. – А то согревать буду по‑другому. Знаешь же про трение тел? Физика там, все дела…

– Знаю, – гаркаю на него, закусывая губу. Чтобы у него член отсох. Навсегда. – Школу я закончила.

– Значит, совершеннолетняя, – довольно и похотливо тянет. – Домогаться можно.

Его ладони оказываются на моём теле. Обнимают, прижимая к себе ещё сильнее. И кажется, его пальца скользят по спине, вниз, к ягодицам…

– Нельзя! – выпаливаю, и вырываю руки, чтобы бить его по ладоням. – Я тебе ещё раз говорю. У меня парень есть.

Нужно встать. Уйти. Но окоченевшее тело не позволяет.

Чего же я такая слабачка, а?

На мгновение прикрываю глаза. От двоякой, душащей ситуации. Что ни сделай – я в минусе.

Неожиданно чувствую горячие губы на своей шее. Вздрагиваю. И между тем распахиваю рот, глаза, в шоке от происходящего.

Вот подлец! Подонок!

Отстраняюсь от него, но всего на несколько сантиметров. Он перехватывает меня, стискивает сильнее и прижимает к горячему, словно облитому магмой телу.

– Ты обещал, – цежу сквозь зубы, брыкаясь. – Отпусти меня.

– Тогда замёрзнешь, – продолжает тереться носом о мою шею. И бесит. Чёрт возьми, раздражает! От того, что мурашки бегут по шее, плечам, спине, животу… И даже груди, заставляя соски затвердеть с новой силой.

Бесит!

– Лучше замёрзнуть, чем терпеть твои издевательства!

Хватка слабеет. И я отлетаю от парня как ошпаренная. Падаю задницей на камень и обхватываю себя руками, прикрывая тело от изучающего похотливого взгляда этого мудака.

– Лучше бы я тогда тебя кирпичом по голове ударила, в клубе, – вспоминаю потерянный шанс расправиться с ним. – А не ром тебе в лицо плеснула.

– Тогда бы я накатал на тебя заяву.

– Это я подам на тебя заяву в полицию, – опять кидаю угрозу. Хотя понимаю, что не сделаю этого. Слишком много мороки. Да и я не решусь. Что толку? Как только отпуск кончится, я уеду. Хоть и понимаю это, не сдаюсь, стараясь запугать подонка: – За похищение. И за то, что вы глумились надо мной и моим парнем. Буллинг называется. Или тебе такие слова незнакомы?

Ничего не отвечает. Но довольный до жути. По глазам вижу. По уверенной позе. Ничего не стесняется. Играет загорелыми мышцами специально, словно стараясь меня соблазнить.

Отворачиваюсь, чтобы не видеть его. Надоел!

Ещё двадцать минут сидим наедине, без разговоров, под звук моих стучащих зубов.

И когда шторм немного утихает, подрываюсь с камня и убегаю. Наплевав на холод, ещё не утихшую погоду. Пусть смоет меня волнами!

Всё равно. Лишь бы подальше отсюда.

И плевать, что от бега ноги вязнут в песке. А я вообще не знаю, где нахожусь и куда держать путь.

С трудом нахожу знакомые просторы. Но Ростика, как и наших вещей, там уже нет. Бегу в наш номер, надеясь, что он там. И с облегчением выдыхаю, когда вижу его ходящего по комнате и говорящего с кем‑то по телефону:

– Да‑да, девушку похитили!

– Я тут! – восклицаю и бросаюсь к Ростику. Он наверняка жутко расстроен, растерян. Настолько, что даже забыл закрыть дверь в номер, и я вошла без ключа.

Оборачивается быстро, словно его сбивают с ног. Выкидывает телефон при виде меня и, крепко обнимая, прижимает к себе. Утыкается носом в макушку. И я слышу звук втягиваемого воздуха.

– Зайка, ты в порядке? – нежно, как и всегда, произносит. – Я жутко переживал!

– Всё нормально, –волнуюсь больше за него, чем за себя. Бедный, что он испытал… Остался наедине с животными. – Ты как?

Отрываюсь от него, щупаю и осматриваю его, выискивая следы увечий.