Я заберу тебя себе

– Лучше, спасибо, – отвечаю мужчине, – пап, а мама тоже здесь? – обращаюсь к отцу.

– Нет, она дома, к тебе приедет после обеда, готовит отвар, и твой любимый пирог с вишней, – с улыбкой отвечает родитель.

– Кх, – покашливает Тимофей, привлекая к себе внимание, – спущусь вниз, там Бронислав завтрак привез. Владислав Иванович не уходите, пока я не вернусь, – говорит Тим, и дождавшись согласного кивка от папы, покидает палату.

Стоило Горскому покинуть палату, как папа взял меня в оборот. Отчитал за то, что я не рассказала про Алексея. След от удара на лице не прошёл, папа багровел, смотря на него, я видела, как сильно он злится, а также видела в его взгляде обещание оторвать голову предатели и обидчику.

– Что у тебя с Тимофеем? – задал вопрос мужчина, со странным блеском в глазах.

– Ничего, – поспешила с ответом.

– Совсем‑совсем ничего? – приподнял одну бровь.

– Нет, – покачала головой.

– А, как тогда ты позволила ему, запихнуть себя сюда, да к тому же разрешила остаться?

– Вот именно, что запихнул! Как варвар схватил и привёз сюда, хорошо, что не оставил одну, а то моя фобия вогнала бы меня в гроб.

– Что даже не нравится? – с весёлыми искорками в глазах, спросил отец.

Присмотрелась к мужчине, сидит весь такой заинтересованный, ждёт моего ответа.

– Нет, – отвечаю, и отвожу глаза.

– Ну‑ну, – смеётся отец, поднимаясь с постели, – не советую долго мариновать, а то можешь и в ЗАГСе оказаться, точно так же, как и здесь, – говорит папа, подходя к окну.

– Пап, что ты имеешь в виду? – хмуро смотрю в сторону отца.

– Не обращай внимания, так мысли вслух, – поворачивается ко мне.

Уже хочу придраться к сказанному, но не успеваю, в палату заходит объект разговора с двумя большими пакетами.

– Владислав Иванович, присоединитесь к нам? – спрашивает моего папу, кивает на пакеты.

– С удовольствием Тимофей, дома не успел даже кофе попить, – отвечает отец, широким шагом подходит к столу, и перемещает его к кровати.

Смотрю на мужчин округлившимися глазами. Они шустро в четыре руки разбирают пакеты, ставя содержимое на стол. А ещё больше меня поражает поведение отца. С Алексеем он себя так не вёл.

– Анют, – зовёт меня Тимофей, – там в ванной новая зубная щётка, полотенце, и всякие женские штучки для умывания, так, что иди, умывайся, чисти зубки, и будем завтракать, – мягко командует мужчина.

Глупо хлопаю ресницами.

– Ты чего застыла? Давай‑давай милая, – подгоняет меня отец.

– Хорошо, – отвечаю, начинаю подниматься с постели, – можно я быстро душ приму?

– Нет! – получаю два одновременных отказа.

Стоят оба хмурые, сверлят строгим взглядом, словно я из окна собралась прыгать.

– Нет, так нет, – пожимаю плечами, встаю с постели, обуваю тапочки, и плетусь в ванную комнату.

– У тебя десять минут, – летит мне в спину от Тимофея.

Торможу, поворачиваюсь в его сторону, награждаю убийственным взглядом, в ответ получаю ослепительную улыбку.

– Время Анюта‑а‑а, – тянет гад, и отворачивается к столу.

– Па‑а‑ап, – зову отца.

Мужчина поднимает на меня взгляд, и спрашивает без слов «– Что такое дочка?». И я понимаю, что эти двое спелись. Резко разворачиваюсь, и захожу в ванную, хлопаю дверью. Подхожу к раковине, смотрю на свое отражение в зеркале.

– Ну Тимофей, ну гад! Ну ничего, дай мне только сил набраться, я тебе покажу, где раки зимуют! – бурчу себе под нос, открываю горячею воду.

– А я, говорю, НЕТ! – рычу на мужчину.

Стоит, смотрит – сверкая своими глазищами.

– А я, сказал, ДА! – в тон мне возражает Тимофей, скалой нависает надо мной.

Мы уже полчаса ведём дебаты, по поводу того, как я буду добираться до дома. Меня сегодня выписывают, чему я очень рада. Когда врач на обходе сообщил мне радостную весть, я чуть не прыгнула к нему на шею, хотелось расцеловать мужчину, но моя фобия удержала меня от такого поступка.

В этих стенах я провела десять дней. Что только не происходило за это время в моей палате. Как только мне стало легче, я начала мстить этому узурпатору, который с непонятной радости заявил, что я уже стала его девушкой, следом я стану его невестой, а в конце вообще ЖЕНОЙ!!! Такую «радостную» новость он сообщил мне на четвёртый день моего пребывания в больнице, именно тогда‑то мне и стало легче.

Вот в тот‑то день, этот самоуверенный нахал и получил от меня. Нервы мои сдали просто на‑проста! В мужчину летело всё, что попадало мне под руку. Журналы, книга, подушки, тапочки, фрукты, вот последнее очень метко попадало в цель. Когда мой снаряд под названием «яблоко» попал Тимофею в стратегическое место, и мужчина согнулся пополам, прекратив хохотать, кинулась к мужчине, чтобы помочь ему переместиться на постель. Я если честно испугалось.

Но вот, когда я ему помогла, и уже хотела отойти от него, этот изверг, схватил меня за запястье, рывком дёрнул на себя. На ногах я, конечно, не устояла, завалилась на мужчину, попав в крепкий захват его рук, и не только рук, но и наглых, мягких, и очень вкусных зараза губ! Поначалу вырывалась, пыталась его укусить, но когда мужчина зарылся своими пальцами в моих волосах на затылке и стал слегка массировать кожу головы, я поплыла, от всего и сразу.

В чувство меня привёл упирающийся в мой живот, огромного размера мужской орган «любви». Наверное, если бы была девственницей и не жила бы два года с Алексеем, то бежала бы я из палаты с громким воплем «ПОМОГИТЕ». Разорвала поцелуй, ладонями упёрлась в грудь мужчины и со словами «вижу, что с твоим дружком всё хорошо», сползла с Тимофея под его разочарованный стон, скрылась в ванной.

Просидела я там не меньше часа, успокаивала сама себя. Ну, что сказать, завёл меня мужчина своими ласками, вот и утихомиривала взбудораженные гормоны. Когда вышла из ванной, то очень удивилась, мужчины в палате не было. Вернулся Тимофей ближе к восьми часам вечера. Я уже была в постели, когда Тим присел на край кровати, и тихим шёпотом признался, что я очень нравлюсь ему, и он готов даже на мне жениться. Я ничего не ответила, отвернулась к стенке, прикрыла глаза в надежде заснуть до утра. Да вот только сон мой с того дня стал плохим.

Меня разрывали два противоречивых друг другу чувства. Мне хотелось, оказаться, чем дальше, тем лучше от этого мужчины, и в тоже время кинуться к нему в объятия, получить кучу ласки и удовольствия. Вот ночами я и мучилась, пока этот узурпатор спал рядом на второй половине кровати. Испытывать боль предательства и разочарования в людях я больше не хотела, это меня и сдерживало.

На следующий день мужчина проснулся в приподнятом настроении, поцеловал меня сонную в губы, и скрылся за дверь в ванной. Я же пыхтела ёжиком, умоляла оставить меня одну, даже позвонила папе, и попросила забрать меня, но когда получила твёрдый отказ, поняла, терпеть мне этого хама до самой выписке.