Заложница кармы и мистический Овал
– Ну, вот и договорились, – стараясь выглядеть веселым, сказал отец. Все сели за стол.
– Саня, хватит ходить вокруг да около. Расскажи подробно, куда, зачем и на какое время ты должен уехать?
– Не знаю. Знаю только то, что мне обещали.
– Обещали что? – спросила мама.
– Что дадут отдельную квартиру и возможность вызвать вас к себе.
Люся долго молчала, обдумывая то, о чем только что узнала. Она понимала, что муж старается свести к минимуму ее тревогу.
– Саня, скажи, только честно: кто еще летит вместе с тобой? – осторожно спросила она.
– Пока посылают только меня. Начальству всегда виднее, – ответил отец.
– На сегодня, я думаю, все вопросы исчерпаны. А теперь пойдемте спать. Дотя! Иди спать. – Отец нагнулся, поцеловал Риту и подоткнул со всех сторон одеяло.
– Так я на тебя надеюсь? – приложив палец к губам, спросил он.
– Саня, можешь на меня положиться. Я тебя не подведу, – заверила его дочь.
– Плутовка! – смеясь, сказал отец. – А теперь повернись на бок, закрой глаза и спи.
Проснувшись, Рита увидела маму. Она смотрела на дочь опухшими от слез глазами. Девочка бросилась к двери.
– Рита, не суетись. Отец уже уехал. Пойди умойся, почисть зубы, причешись и садись завтракать.
Братишка спал, а мама складывала вещи, разбросанные по всей комнате. Заметив, что дочь лежит, уткнувшись носом в подушку, она подошла и, присев на краешек кровати, тихо сказала:
– Вот мы и снова остались одни! Опять одни и опять с младенцем на руках… Одни, понимаешь, од‑ни!
«Помню, как я испугалась. – Маргарита вся съежилась, снова переживая чувство страха. – Передо мной сидела осунувшаяся женщина с потухшими глазами. Такой я ее давно не видела».
Маленькой Рите хотелось реветь, но девочка вспомнила о вчерашнем разговоре с отцом.
– Мамочка! Во‑первых, мы здесь не одни. Во‑вторых, у тебя есть я и твой сын. А в‑третьих, это совсем не то, что было в Сибири! Рядом с нами живут все папины друзья. Тетя Катя и дядя Ваня никогда нас не оставят одних. И потом, надеюсь, ты слышала, что вчера вечером сказал твой муж!
– А что он сказал? – она резко выпрямилась и уставилась на Риту круглыми от испуга глазами.
– А то, что он обязательно заберет нас к себе, а если уж папа что‑то обещает, это железно! Он тебя никогда не подведет, а тем более не обманет, понимаешь?
В ее взгляде сквозило удивление.
– Да, твой отец прав. Ты уже большая девочка и на тебя можно положиться.
Они долго сидели, обнявшись, и, несмотря ни на что, в этот момент более счастливого ребенка, чем Рита, пожалуй, не было на всем белом свете.
Через полгода они переехали к отцу.
…И вдруг Овал снова ожил…
Справившись с домашними делами и уложив малыша спать, мама берет в руки вышивание. В доме пахнет керосином и чистотой, так как она протирает старую мебель, найденную в сарае, керосином, чтобы в ней не было клопов. На столе лежит белоснежная, туго накрахмаленная и до блеска выглаженная скатерть.
Рита любила следить за мамиными руками, которые отважно и ловко управлялись с тяжелым чугунным утюгом. Он нагревался вложенными в его «брюхо» тлеющими угольками. Веселые светлячки подмигивали ей через проделанные в его боках отверстия. Положив голову на лежащие на столе руки, девочка смотрит, как он начинает шипеть, пыхтеть и, закипая от злости, плюется паром, когда на него попадают капельки воды, которыми мама обрызгивала пересохшие белье.
Глядя на скользящий туда и обратно утюг, девочка видела бушующий океан, по волнам которого плыл военный корабль. Корабль взлетает вверх, а потом так же стремительно несется вниз. И тут молодой и красивый капитан замечает немецкую подводную лодку.
– Открыть огонь! Пли!!! – и мощный огонь обрушился на мечущихся в панике немцев. Немецкая подводная лодка тонет, а из горячих котлов корабля вылетает густой пар, закрывающий собою часть неба… и Рита незаметно для себя заснула. А когда она открыла глаза, на столе лежала горка выглаженного белья.
Простыни и наволочки приятно хрустели, а уж о салфетках и говорить не приходится, они были настоящими произведениями искусства – гордостью и маминым триумфом.
Мама нашла в сарае старые карнизы, привела их в порядок и повесила на них длинные, до самого пола, вышитые ею шторы. И квартира стала похожа на праздник. Отец любил уют и, когда бывал дома, то не упускал возможности сделать жене комплимент. А она сияла от удовольствия.
Виток. И Маргарита видит стоящую перед зеркалом маму. Инструментами ее макияжа был черный карандаш и губная помада в картонной упаковке. Карандаш легонько скользил по бровям и останавливался на маленькой черной родинке на левой щеке, делая ее немного четче. Потом она красила губы. Эффект был потрясающим. Перед зеркалом стояла настоящая красавица. Дочь с интересом наблюдала за каждым движением и очень ею гордилась. Каждому ребенку приятно иметь красивую маму. Закончив свой незатейливый макияж, мама всегда поворачивалась к Рите и спрашивала:
– Ну, как?
– Твой муж будет в восторге!
– Неужели? – смеясь, отмахивалась мама.
– Да и не только он. Потому что ты – очень красивая.
Глава 7
Старания мамы не пропадали даром. В доме был покой и уют. Люся была прекрасной и радушной хозяйкой, любила гостей и умела их принимать. Иногда отключали электричество, но это никого не смущало. С керосиновой лампой они тоже не скучали.
Отец возвращался далеко за полночь. Он стучал в дверь характерным для него стуком. Мама быстро чиркала спичкой, зажигала коптилку и, прикрывая фитилек рукой, неслышно проскальзывала к наружной двери. Пока она вынимала из духовки еду, отец шел к рукомойнику, мылся ледяной водой до пояса, смешно пофыркивая, и был похож на большого моржа.
А Ритино воображение, работающее в автоматическом режиме, тут же пририсовало ему жестко‑колючие усы, и, прикрыв глаза, она видела себя на Северном полюсе в обществе добродушных моржей, очень похожих на отца.
И вдруг в их доме поселилась печаль.
Рита сразу почувствовала неладное. Что‑то было не так. Мама плачет по ночам, а утром встает с опухшими глазами. С мужем она почти не разговаривает. На нее не обращает никакого внимания и, что самое главное, не заставляет кушать, а это очень плохой признак.
